– Сенька! – Егор подхватил оседающего на подкосившихся ногах Семена дырку. – Что ж ты сразу-то не сказал… туды тебя…
Егор уложил кормщика лицом вниз и шуганул подсунувшегося огневца:
– Да сам я перевяжу! Ты вон бери прави́ло да командуй, раз с веслами разобрались. Михайла, посвети-ка.
Пока Егор с Мишкиной помощью перевязывал Семена Дырку, огневец окриками, перемешанными с руганью, кое-как наладил греблю. Гребцы из отроков были совсем никакие, ладья двигалась не столько за счет их усилий, сколько за счет того, что ее несло течением.
– Дядька… – позвал нового кормщика Мишка. – Тебя как величать-то?
– Карасем величай, – то ли в шутку, то ли всерьез отозвался огневец. – Чего надо-то?
– К берегу поближе возьми, нам стрелу с грамоткой в город закинуть надо.
– Это можно… прямо сейчас стрелять будешь?
– Погоди немного, приготовить все надо… дядька Егор, ты сам стрелять будешь?
– Не… Петруха, ты лук-то не утопил?
– Да иди ты! – недовольно пробурчал невидимый в темноте ратник Петр. – Теперь до конца жизни попрекать будешь?
– А никто тебя купаться не заставлял. Дай Михайле две стрелы, он все приготовит.
– А чего две-то, с одного раза, думаешь, не докину?
– Да нет, дядька Петр, первую стрелу надо на вал уронить, ну, вроде бы как не получилось у нас с первого выстрела, а вот вторую уже надо точно в город забросить. Я, кроме грамоток, еще и паклю горящую к стреле привяжу, чтобы видно было, что она летит.
– Ага! А в первой грамотке, значит, вранье какое-то написали? Для полочан, значит? Пусть читают, дураки, и радуются, что весть перехватили? Мудер ты, боярич, мудер… а только и полочане не дурнее тебя! Так они твоему вранью и поверили!
– А никакого вранья там и нет! – Мишка протянул ратнику Петру грамотку и посветил лучинкой.
Кусочек бересты с одной стороны обгорел и разобрать на нем можно было только первую строчку:
«КНЯЗЮ ИЗЯСЛАВУ СВЯТОПОЛЧИЧУ ОТ ВОЕВОДЫ…»
– Вот, дядька Петр, выглядит так, будто упала, не долетев, да обгорела, а не сгорела вовсе, потому что от дождя намокла. И ничего мы не наврали – вторая грамотка точно так же начинается.
– Так зачем же посылать-то? Тут же, почитай, и не сказано ничего!
– Вот-вот, – согласился Мишка. – Раз не сказано ничего, то и верить или не верить тут нечему. Можно только догадываться о том, что было написано. А уж своим-то догадкам кто ж им помешает поверить? После того, что мы нынче учинили, полочане такого надогадываются… нам самим и не придумать никогда!
– Гы… хитро́!
По поводу содержания первой грамотки Мишке пришлось выдержать яростный спор с Егором. Сама идея дезинформации противника десятнику понравилась, но сначала он требовал написать явную «липу» – мол, князь Вячеслав Туровский вот-вот будет здесь с дружиной и ополчением – потом сам же соглашался, что полочане могут этому и не поверить.