— Это да, народ разбойный лютует. Как стемнеет, лучше на улицу не высовываться, если отпора кулаками дать не можешь. Ты один не ходи, погоди, пока караван поедет. У нас купцы часто останавливаются. Хочешь, я поспрашиваю? Были бы у тебя деньги, то наемника бы в охрану… Но они дорого берут.
— Сюзанна, наемник в качестве охранника для странствующего менестреля — это как-то странно, — у меня дрогнули губы в намеке на улыбку.
Эта милая непосредственная девушка мне нравилась, я даже как-то оттаяла, общаясь с ней.
— Замри! Не улыбайся, а то у тебя треснула корочка и кровит, — замахала она руками и подскочила ко мне. — Не шевелись, я тебе сейчас нанесу мазь. Всё быстро заживет, точно-точно!
Я позволила ей обработать свои разбитые губы. От мази пахло травами и чем-то тонким и ягодным.
— В Лицинии эльфов много, — продолжала щебетать Сюзанна. — Красавчики-и-и… Людей-то они не особо жалуют, брезгуют. У нас и полукровок-то почти нет. Но вот в Лицинии, говорят, живут. Мужик, он ведь что эльф, что человек, что гном. Баба ему нужна. Ну и вот… Полукровки тоже красивые, но всё же не такие, как папаши их. А уж какие невероятные эльфийки, ты и не представляешь! Пару лет назад путешествовала одна ихняя леди, у нас ночевала из-за разбушевавшейся непогоды. Ох… Глаз не отвести. И вся такая строгая, отстраненная, но вежливая, ничего плохого не скажу. И свите своей ушастой не позволяла нас обижать.
Закончив, служанка закрыла коробочку и положила ее на комод рядом с зеркальцем.
— Ты утром еще болячку смажь и днем. Тут хватит. А тебя как зовут? Ты все время молчишь, никто о тебе ничего и не знает.
— Рэми.
— Ты отдыхай, Рэми. А завтра будешь как новенький и сыграешь нам еще. Да?
— Да, — улыбнулась я глазами, чтобы не беспокоить заживающий рот.
Девушка упорхнула, забрав опустевшую кружку и поднос, а я разделась и легла в постель. Долго ворочалась с бока на бок, прокручивая в голове произошедшее вчера и сегодня. Что изменилось? В чем мой небывалый успех? В зачарованном музыкальном инструменте, вышедшем из рук сидхе? В том, что я перестала изображать менестреля, а играла от души и сердца? Или, может, у меня всё же есть небольшой магический дар, и он проявился так странно, очаровывая слушателей? Ведь именно вчера, перед тем как спуститься в зал, я сняла блокирующий амулет.
Сон никак не шел, а еще меня почему-то тянуло вниз, к людям. Не знаю зачем, общаться с кем бы то ни было я не горела ни малейшим желанием. Но вот сосало под ложечкой, беспокоил какой-то зуд, который требовал встать, одеться и идти.