— Бывай, — крикнул на последок торговец и нетвердым, качающимся шагом вышел из таверны.
— Ты вообще сдурел? — злобно прорычала Елена, молотя Ала кулаками, — вечно болтаешь без умолку, а тут язык проглотил. Ку-ку. Ты оглох?
— А вы верите в любовь с первого взгляда?
Вопрос не то чтобы ошарашил Елену и Орума, но если бы сейчас в таверну залетел дракон и пропустил с ними пару стаканчиков, они бы и то меньше удивились.
— Пустыня явно не пошла тебе на пользу. Может ты сбрендил от жары?
— Я пойду, познакомлюсь с ней, — сорвался с места Ал и направился к официантке.
— Ставлю свою часть аванса, что эта очередная жертва завтра вечером будет у него в постели, — азартно сказал Ори, уже привыкший к странностям мага.
— А я все же верю в любовь. Вдруг это его судьба. Ставлю на чувства.
— Ставлю на то, что ни того ни того не будет, — прошептал Калеб.
— Твою ж… Откуда ты здесь взялся? — опешила Елена.
— Подошел, — ответил некромант своим фирменным нейтральным голосом.
На растерянном лице Елены ясно читалась мысль: «Вы чи с ума все по сходили?»
Как-то это было странно. Впервые, за всё время пребывания в военном учебном лагере, Дорм проснулся сам. Не холодная вода, пинки, угрозы, угорь, кипяток, крапива, угли вырвали парня из страны сновидений (о да, Боров оказался просто гением, в плане разнообразных способов пробуждения), а чистый и отдохнувший разум. Худорба и Рыжая, в отличие от него, еще сладко спали. Стараясь как можно меньше шуметь, Дорм начал задом вылезать из их палатки — маленькой и тесной, но теплой и уютной. Почти наполовину выбравшись из нее, парень невольно чихнул. Это послужило сигналом для его товарищей.
Худорба резко поднял голову, вытаращил непонимающие глаза и прокричал:
— Боров, я уже не сплю, спасибо, что разбудили, нет необходимости меня бить!
Рыжая лишь застонала, даже не показываясь из под одеяла, предвещая еще один «тяжелый» день.
— Ребят, всё хорошо, еще не подъем, можете спать.
— Спасибо Боров, вы лучший! — громко ответил Худорба, с всё такими же перепуганными глазами и плюхнул голову назад, на неудобное подобие подушки. Рыжая не издала ни звука.
На улице, тем временем, под пристальным наблюдением плывущего по небу солнца, вовсю разгулялась осень. Еще не морозец, но уже едва заметен пар, вырывающийся изо рта Дорма. Еще не заморозки, но привычная грязь и земля под ногами, затвердели. На этом, пожалуй, всё. Больше видимых признаков осени нет. До ближайших деревьев с опавшей листвой — десяток минут езды на машине, травы здесь не существовало и в помине, а птиц, улетающих на юг, в небе не увидишь, уж давно улетели. Да и вообще, было сильное предчувствие, что скоро сорвется первый снег. Эх, а ведь в родной деревне сейчас самое любимое время Дорма: на огороде и в полях уже работать не надо, особых забот по хозяйству нет, батя занят подготовкой лодки к холодной поре, а до зимней школы еще месяц. Лам, наверное, там от скуки на стену лезет. Это старший сын семейства любит тишину, покой и нечегонеделанье, а вот младший — еще тот непоседа.