Выскочив на Брусничной, я удивился, что электрички тут еще останавливаются. Обшарпанная платформа, непривычно покосившиеся и размокшие от дождей расписания и заросшая лестница, ведущая к проселочной дороге. И тут, обернувшись, я увидел, что вышел не один.
На платформе вместе со мной стояли и изучали расписание женщина и мужчина в возрасте под 70, одетые в резиновые сапоги и старые холщовые дождевики. В руках оба держали огромные плетеные корзинки – ни дать ни взять грибники. Или ягодники. Станция же не просто так называется Брусничная!
Прислушавшись, понял, что говорят обо мне.
– А одет-то как! Как на прогулку вышел – кто ж так собирает?
– Да ладно тебе, дед, может, парнишка фотограф какой или турист…
Надо быстрее двигаться и отрываться от них – лишние глаза мне ни к чему.
– Молодой человек! – Поздно…
Я кивнул:
– День добрый.
– А… Здравствуйте! – улыбнулась женщина. – Вы ведь тоже за ягодами?
– Нет, я в деревню приехал. К бабушке.
Лицо женщины вытянулось, а мужчина подозрительно прищурился.
– В смысле, в деревню, где бабушка жила с дедом. На дом посмотреть хочу.
Пожилая пара расслабилась.
– Так ведь что на него смотреть – все равно не купит никто. У нас у самих тут домик, в Пчеловодах. Уж и скинули до самого минимума, все равно никто не интересуется. Все ведь разорено тут, порушено, – сетовала женщина. Ее супруг молча поддакивал, кивая головой.
Восемь часов до прибытия бота…
– Мы и сами-то тут не живем лет 15, раньше хоть колхоз был, правда, весь разваливался уже тогда. А потом все уезжать стали, деревня сейчас никому не нужна.
Старушка продолжала рассказывать о старых временах и о том, как правительство окончательно добило деревни, а дед тем временем отошел за кусты. Добрые милые старики, как же вы мне уже надоели…
– Да отстань ты уж от парня, вон он весь аж трясется, бежать хочет, видимо, – это вернулся из-за кустов старик.
Женщина всплеснула руками:
– Ой, и правда, заболтала я вас! Где хоть дом-то бабушки с дедушкой?
– В Никитском, – соврал я. Когда меня начнут искать, эта пара наверняка будет давать показания. Хотя какая мне разница, в конце концов? Что в Никитском меня будут искать, что в Медвежьем Бору, что в Пчеловодах. Я уже буду далеко от Земли, и грустить по мне все равно некому. Разве что Сашке и Аньке Ефремовой – похоже, она так ко мне неровно и дышит. Вот и пусть дышит дальше, подумал я зло. Без меня.
– Извините меня, пойду, – сделал я виноватый вид. – Хочу на ближайшую электричку еще успеть.
Дед замахал руками, даже не посмотрев в мою сторону, а старушка пожелала счастливой дороги. Если бы вы, бабушка, знали, куда эта дорога ведет и, самое главное, где будет пролегать…