Аэлло помотала головой и отчего-то спрятала руки за спину.
Август рассмеялся.
Конь лениво скосил на крылатую девочку в длинном платье лиловый глаз и опустил голову. Раздалось довольное фырканье, по поверхности воды пошли пузыри.
– Потонешь, дурень! – крикнула Аэлло. – Захлебнешься!
Август опять засмеялся, а конь мотнул головой, и хлестнул по боку длинным хвостом, отгоняя слепня.
– Пей, не отвлекайся, – сказал Август, хлопнув коня по гладкому боку. – Это последняя остановка, здесь вода чище.
Он обернулся к Аэлло.
– Еще пару верст, и мы у цели.
Аэлло кивнула. Пара верст – это для нее три-четыре перелета, она уже начала привыкать к человеческим мерам.
Сразу, приземлившись, Аэлло тяжело дышала.
Перво-наперво сняла холщовую сумку, поставила у воды. Сама опустилась рядом. Склонилась, прошептала что-то, Август услышал только «… духи воды», зачерпнула полные ладони, умылась, напилась. Когда встала и отошла к дереву, дыхание уже восстановилось.
– Да не бойся ты, – сказал ей Август, подходя ближе.
Откусил от булки. Про полноценный обед больше песен не заводил, видно понял, что с Аэлло это бесполезно. А может, не хотел ссориться, все же скоро селение с кашей.
– Хочешь? – он протянул ломоть Аэлло, но та замахала на него руками.
– Я же говорила, буду столько есть, мне нипочем не подняться в небо.
Август вздохнул.
– Я помню. Я не тебе. Хочешь ему скормить?
Аэлло с опаской посмотрела на гнедого мерина.
– Ему?
– Ага. Ну же, не бойся!
– Никто и не боится!
Аэлло выхватила у Августа кусок булки. Решительно сдула прядь со лба. Только зеркальца глаз слегка расширены и губа закушена.
– Погоди, – сказал Август и хлопнул по темной, в рыжих подпалинах морде, потянувшейся за лакомством, – отщипни кусок, поменьше, ага. И держи на раскрытой ладони. Цепес смирный, ласковый, привык к доброму обращению. А другая лошадь запросто тебе пальцы оттяпает. Не от злости или, скажем, оттого, что характер скверный. Просто нечасто их балуют, лакомствами-то, вот они и боятся, что больше не дадут, или передумают. Кто их разберет. Ага, вот так.
Август поддержал раскрытую ладонь Аэлло, и медленно повел к страшной морде зверя.
– Вот так, – сказал он.
Сердце Аэлло затрепыхалось в груди испуганной птичкой, когда мягкие, бархатные губы осторожно коснулись ладони, обдав теплым травяным дыханием. А когда ломоть был съеден, конь ткнулся в ладошку теплым влажным носом, благодаря за угощение.
– А, – только и смогла сказать Аэлло.
– Не страшно? – лукаво спросил Август.
Аэлло посмотрела на него широко раскрытыми глазами и ошалело помотала головой.