– Это вообще не страшно, – пролепетала в ответ.
Потупилась, поняв, что все еще держит свою руку в его, отстранилась, отступила на шаг. Потом еще на полшага. Сердце так и зашлось, дыхание перехватило. Надо думать, от волнующего общения с конем.
– Цепес? – спросила она и принялась усиленно рассматривать морду, снова потянувшуюся за угощением. – Ты откуда знаешь, к чему он привык?
– Ну, так это мой конь!
– Ты его не купил?
– Купил, – ответил Август, а потом пожал своими широченными плечами, заслонив Аэлло солнце, движущееся к закату, – четыре года как.
– А, – неопределенно сказала гарпия. – А второй? Которого им оставил?
– Того перед дорогой, – ответил Август, смешавшись.
– Ты ловко в седле сидишь и дерешься, – сказала Аэлло. – Откуда у мельника, то есть у пекаря, эти умения?
Август почесал подбородок.
– Слушай, – сказал он, наконец. – Если мы хотим затемно до Лады добраться, нужно спешить. Ты как, своим ходом, или со мной, в седло?
– Своим, – сказала гарпия после небольшой паузы. Не хочет, пусть не говорит. Она все равно у него выведает. Интересно же!
Легонько вздохнув, гарпия крикнула:
– Бруни! Летим!
Фэйри тут же выбежал из кустов и полез в сумку. В руках у него какая-то трава, вперемешку с тонкими ветками и цветами, цепляется за холщовые борта, мешает. Гнездо он что ли, в сумке решил свить? – подумала Аэлло, помогая ему.
– Так ты может сумку-то с фэйри мне отдай? Поди, тяжело тебе?
Заметил. И что шею натерла, и что выдыхаюсь быстро, поняла Аэлло.
Одно дело, когда недалеко, и совсем другое – весь день лететь с ношей. Фэйри весит примерно, как младенец гарпии, но успела все руки оттянуть, а еще шею ломит, а натертая полоса чешется.
Она и сама думала посадить Бруни на коня, к Августу. И почему-то кажется, что фэйри слова бы не сказал.
Только вот что для него, бескрылого, значит сейчас небо, когда ветер свистит в ушах, когда вихрем пронзаешь пространство и время, когда все вокруг то останавливается, замирает, и ты слышишь полет целого мира сквозь вселенную! То наоборот, несется в бешеном полете это самое пространство, опережая тебя, а ты тщишься нагнать, сесть на струящийся хвост сладкого мгновения в небе…
Это поймет только она. Поэтому Аэлло нарочито бодро улыбнулась и ответила:
– Ничуть мне не тяжело.
Чтобы в следующий миг, отталкиваясь подошвами от земли, пожалеть о своих словах.
Когда Август спустя полверсты увидел Аэлло, бредущую по широкой песчаной дороге пешком, ничуть не удивился. Придержал коня, спрыгнул на землю, пошел рядом.
– Ты чего? – обернувшись к нему, спросила Аэлло. – Я сейчас полечу. Просто отдыхаю.