– Э, девонька, ты сказала, – пробормотала женка трактирщика, статная, русоголовая Лада.
Подлила в кружку Аэлло жирного молока, подвинула поближе тарелку с ломтями каравая. Капля вишневого варенья вот-вот упадет на скатерть, и Аэлло быстро откусила сдобу, подхватывая варенье налету.
– Эка невидаль, женку продать. Ты еще бродячий зверинец пожалей.
Холщовая сумка на соседнем стуле недовольно дернулась, но хозяйка не заметила.
Стоило им подойти к трактиру с вывеской, на которой вольготно расставила ощипанные крылья жареная курица, Бруни скользнул в сумку.
– Не хочу на людей смотреть, – заявил уже оттуда, устраиваясь поудобнее. – Да и им на меня смотреть незачем.
На это Аэлло нечего было возразить.
– Но ты меня в комнате одного не оставляй, – добавил фэйри и шмыгнул носом-кнопкой.
Аэлло поняла, что фэйри страшно. Ей и самой было бы не по себе, не будь рядом Августа.
Он сообщил хозяину, приземистому коротышке с аккуратно выбритыми щеками, что сопровождает дочку матушкиной подруги по важному делу, и вытребовал лучшие комнаты.
– Знаю, какие вам комнаты надобны, – сказал трактирщик и загремел ключами. – Неужто я не понимаю? Надо, чтоб промеж собой дверью соединялись. Да?
Подмигнул и поманил их за собой, на высокую деревянную лестницу с резными периллами.
Аэлло захлопала ресницами, Август покраснел и забормотал что-то о том, что лишнее вот это вот все.
Комнаты оказались маленькие и чистые. В горнице Аэлло низкая, удобная кровать с соломенным тюфяком и тонкой периной, два стула, лохань для умывания. Под кроватью – нарядный горшок с ручками по бокам, расписан голубыми незабудками. Гарпия поморщилась. Не трудно лишний раз во двор выйти, там, за яблонями, целых три приспособления для надобностей тела.
Разместив Аэлло, и забросив сумки в свою комнату, Август сказал, что хочет лично приглядеть, как разместили Цепеса.
– Ты поешь, – сказал он Аэлло, спускаясь с ней в зал.
Обеденный зал большой, столов на двадцать, по раннему времени здесь пусто. Стены обшиты доской, покрыты чем-то блестящим, пол тоже добротный, деревянный. С потолка свисают связки лука и чеснока, веники пахучих трав… лицо Аэлло озарила довольная улыбка. Чтобы тут же смениться сжатыми в линию губами.
Аэлло пристально вгляделась на подвешенную под самым потолком фигуру, даже на цыпочки привстала. Уж не чучело птицы? Глаза ее сузились, нахохлившись, гарпия втянула голову в плечи.
Но увидев, что под потолком «порхает» и вправду птица, но из сухой травы, перевязанная красными нитками, помотала головой, точно отгоняя наваждение.
Заскользила взглядом по стенам: на мельничных колесах восседают верхом соломенные куклы в нарядных расшитых рубахах, подпоясаны кушаками.