Едва Елдынбаев вошел в здание вокзала, к нему подлетел другой мент. И тоже туда же: открой, покажи, проверка на динамит. Короче, еще двух рыбин и арбуза как не бывало.
А народ-то, между прочим, по вокзалу ходит, и с такими сумищами ходит, что о-го-го. Ни одного не остановили.
Третий мент встал стеной у входа в метро, прямо у касс.
— Не пущу, — говорит, — хоть ты лопни. Не могу рисковать сотнями человеческих жизней. Ты, каргалык нерусский, езжай в свою Каргалыкию, там и подрывай поезда метро. У нас это не принято. Нам это не нравится.
— Может, вы меня с кем-то путаете? — говорит ему Елдынбаев. — Я не диверсант, я начальник котельной из русского города Волжский. Фамилия моя Елдынбаев. Документ показать?
— Я верю, что ты Елдынбаев, — говорит мент. — У тебя на роже написано, что ты Елдынбаев. Поклянись, что у тебя в мешках нету взрывчатки.
— Клянусь, — честно отвечает Самат.
— Не верю, — говорит мент. — Открывай.
Чувствуете, как всё труднее и труднее было Самату продвигаться по столице? Бдительная на сей раз попалась милиция, ох, бдительная.
Но с одной стороны труднее, а с другой легче — мешки-то пустели, рыбы поубавилось, и из пяти арбузов остались два. Вот ведь что интересно: хоть бы один страж польстился на бюст вождя или на носки Елдынбаева. В первом случае ржали, во втором — морды воротили. Дураки глупые. Носки-то были много ценнее арбузов и воблы. Ну и что, что они припахивали и липли к пальцам, зато в них хранилось семейное золотишко. Золотишко Самат намеревался поменять в пункте приема драгметаллов на деньги. В Волжском и Волгограде аналогичные пункты не работали, а деньги были нужны.
На четвертом менте терпеливый Елдынбаев сломался. Этот мент шлялся с дубиной по улице и от однообразия, похоже, совсем озверел. Он уже издалека заметил Самата с мешками, для ускорения пошел навстречу.
Подошел и говорит по-хамски:
— Стоп, узкоглазый. Какого черта по столице нашей Родины шаришь? Наркокурьер? Отвечай живо.
— Никак нет, — отвечает Елдынбаев, которому обидно за напраслину. — Не наркокурьер. Житель России, прописан в городе Волжском.
— Мешки, стало быть, оставляешь, и чтоб я тебя здесь больше не видел, — говорит мент. — Понял?
— Вещички-то хоть забрать можно? — спрашивает Елдынбаев, которому страсть как не хочется накалять межнациональную обстановку. — Бельишко, носочки, портяночки.
— Это забирай, — разрешает мент.
Елдынбаев со своими носочками потрюхал дальше, а у этого мента вдруг заработала рация, и он начал общаться с другим ментом, и Елдынбаев, обладающий отменным слухом и хорошими логическими способностями, понял вдруг, что разговаривают о нём, что рыбка жирна и вкусна, что арбузы — сахар, что все эти проверки на динамит подстроены и что менты пасут его, передавая друг другу, и тогда он, ни грамма, заметьте, не выпивший, сломался.