Смерть Артура. Книга 3 (Мэлори) - страница 230

Главным героем, центром легенды об обращении, рассказанной в первой части нашего романа, является Сераф — Nasciens. Он и его род как бы предназначены, избраны сосудами веры. Мы уже знакомы с его сестрой Sarracinte, Sarraquite, что толкуется: полная веры. То, что повествуется о ней и о ее брате Серафе, насыщено легендарными мотивами и поэзией легенды. Сама Sarracinte рассказывает Josephe'y (стр. 267 след.), как ее мать, болевшая и исцеленная и крещенная пустынником Саллюстием, пожелала, чтобы и девочка уверовала в Того, кто ее излечил. Девочка полагает, что дело идет о Саллюстии, и не хочет: у него такая большая борода. — Не обо мне речь, смеется Саллюстии, а о другом, исполненном всякой красоты и благости. — Коли он так же красив, как мой брат (не Сераф), я готова. — Он так же красив, отвечает пустынник, и прибавляет пророчески: коли узришь одного, другого никогда более не увидишь. Как сказал он это, у его кельи показался свет и в нем образ человека, прекрасный и сияющий; у него в руках красный крест, из глаз исходят точно два луча, яркие, как раскаленный уголь. Пораженная видением девочка склонилась долу; когда она поднялась, видение уже исчезло. Она изъявляет желание креститься, и пустынник крестит ее, наставляет в вере и, совершив таинство евхаристии, причащает мать и дочь. Когда он положил ей в рот облату, он говорит ей, что это воистину тело Того, Кого носила в утробе Дева Мария. У девочки зародилось сомнение, и в то же время она ощутила, что то, к чему она приобщилась, и чудесный образ видения были одно и тоже. — Брата своего она действительно более не видала: он гонялся за каким-то страшным зверем, опустошавшим Orbйrique, и более не вернулся из леса. Зверь этот демонический, у него три рога, он уничтожал хлеб на корню, похищал детей из колыбели, вынимал плод у беременных женщин, когда они были одни. Все это напоминает la bкte glapissante романов бретонского цикла — и легенду о Сисиннии и демоне, гибельном для новорожденных и родильниц, за которыми он гоняется. Легенда эта, кажется, армянского происхождения[38]; не было ли и сирийской версии? Это шло бы навстречу нашей гипотезе о местности, в которой зародились основы сказания, легшего в основу первой части Grand St. Graal.

Такая же легенда восточного происхождения примкнула, как пророческий мотив, к Серафу — Nasciens. Я имею в виду сказания о Евстафии Плакиде, Губерте, с символическим видением Христа в образе оленя. Как везде, так и в эпизоде о Серафе оно предваряет обращение к истинной вере, символизуя сердечную к тому готовность, взыскание Христом. Когда Josephe показывает Mordrain'y и Nascien'y святыню, Nasciens останавливается в изумлении перед святой чашей (стр. 305 след.), глядит на нее с большим вниманием и желанием, чем другие, и первый дает ей название, которое за ней осталось: Graal: Grйal от agrйer, потому что виденное им пришлось ему по сердцу (li plaisoit et agrйoit); до тех пор не было ничего земного, что бы его удовлетворило, теперь же его желание исполнилось (у De Boron'a такое же объяснение слова приписано Петру, сл. выше стр. 406). И он вспоминает, как однажды, когда он был еще конюшим, он отстал от своих товарищей и псов, погнавшихся за большим оленем. Его, в одиночестве, посетили неотвязные думы; О чем думаешь ты? — слышится ему голос; напрасно ты тщишься, ибо посетившие тебя мысли исполнятся лишь тогда, когда тебе откроются чудеса Граля.