Он бегло заговорил на том же языке, жестикулировал и даже подшучивал над чем-то.
– Ainoo, Heleh, – соглашался Чернояров с Мишаней.
Я смотрел на них, парализованный страхом. Меня испугала серьезность, воцарившаяся на их лицах. Они поболтали еще минут пять, в разговор включился и Гарри, который на протяжении беседы утвердительно кивал, а сейчас перешел на ту же странную речь, беспрестанно повторяя слово nia, звучавшее как отрицание.
Теляк воспринимал происходящее с невозмутимым видом, а когда Чернояр залез к нам на заднее сиденье и захлопнул дверь, дал газу по направлению к столице. Ехали мы молча, и я, чтобы успокоиться, закрыл глаза и вполне безответственно уснул, чтобы проснуться уже в Нарочи.
50. Илана, Яна, Татьяна и Лолочка
Дома меня ждал другой неприятный сюрприз. Едва войдя в квартиру, я понял, что с женой что-то случилось. Неестественные улыбочки, издевки, выпады.
– Ну и как тебе твоя командировочка? Понравилась? Ты сделал все, что хотел? Когда едешь в следующий раз? Я приготовлю тебе бутербродиков!
– Что с тобой? – спросил я.
Обычно заскоки случались с ней на почве ревности, но последние лет десять нам удавалось их избежать.
– Все замечательно, милый.
Я решил не будить лиха и продолжал вести себя будто ничего не произошло. Поужинал, похвалил ужин. Жена, казалось, накапливала энергию перед бурей. Улыбалась, расшаркивалась, пыталась угодить где надо и не надо.
Я лежал у телевизора, транслировавшего выступление Лукашенко на очередном заводе, когда она подошла и швырнула в меня какую-то бумагу. Я прикасаться к бумаге не стал, желая выиграть время. Александр Григорьевич тем временем рассказывал о своей жизни:
– Лукашенко ж не из власти пришел в президенты, Лукашенко пришел от оппозиции. Но у нас оппозиция была: Лукашенко, Шушкевич, Позняк, ну всё. И Вячеслав Францевич Кебич от действующей власти. Вот четыре основные были. Я случайно в этой компании оказался, абсолютно случайно. Кто за меня голосовать, думаю, будет – сорока лет не было. Но мы, маленькая группа людей, ввязались в эту драку. И народ это увидел.
– До сих пор видим, – сказала Илана. – Глаза бы мои на тебя не смотрели.
Президент, как и я, не обратил на мою супругу внимания и продолжил:
– Так Лукашенко пришел к власти. Но не из националистической, профашистской какой-то там, не радикальной оппозиции, а нормальной оппозиции, которая критиковала и что-то предлагала. И мне удалось победить тогда. В первом туре фальсифицировали выборы, я теперь это знаю. Но я спокойно к этому отнесся.
Отец нации продолжал нести и сеять. Я лежал на диване, глядя в потолок. Прострации и безразличие усиливались. Переключить канал было лень. Оценить масштаб предстоящей ссоры я пока не решался, но в том, что она вот-вот состоится, был уверен.