Я побродил по дому, сел за компьютер. Жена последнее время просиживала за ним сутками, общаясь в социальных сетях. Вот и сейчас была открыта страница ее скайпа. Я машинально нажал на один из последних чатов, где она беседовала с подругой Ларисой. Переписка касалась меня: женщинам нужно иногда пожаловаться на мужей. Я никогда не шпионил за супругой, считая, что она имеет право на личную жизнь. Оказалось, эта жизнь устроена намного интереснее.
Илана разговаривала с Ларисой о каком-то коучинге, триггерах, мощном оверфе, женской и мужской энергиях, сообщала, что давно меня не любит. Сюжет развивался по нарастающей. Она заговорила об умершей Рогнеде и сообщила, что спала с ее мужем Костей с двадцати одного года. Влюбилась в пятнадцать лет, а к активной деятельности приступила, достигнув совершеннолетия.
«У него всегда было две жены: одна – рабочая лошадка Неда, другая я – сладкая куколка, – писала она в чате. – Такая вот московская игрушка на лето. Развратная дачница. Я торчу от своей жизни», – заканчивала она мысль.
Разговор подруг я просматривал спешно и даже не раздраженно. Быстро нашел упоминание о беременности Иланы. Пазл складывался молниеносно. Неестественная любовь к Беларуси, поведение последнего времени, ехидные замечания на мой счет.
«Ты поняла, что я беременна от него? – призналась наконец Ланочка. – И муж ничего не знает, и родители. Никто не знает. И мне от этого так хорошо и страшно…»
Я улыбнулся и выключил компьютер. «На Беларуси Бог живет – так скажет мой простой народ». Я балдею в этом зверинце…
Вскоре собрался в лавку за сигаретами. Оделся, вышел на лестничную клетку, где уже несколько лет собирался вкрутить лампочку. Услышал шорох за спиной. Я не обратил на него внимания и принялся искать ключом замочную скважину. Шорох возобновился. Наконец я вставил ключ, но дверь не успел закрыть лишь по счастливой случайности. В полоске света, пробивавшегося из квартиры, я заметил развязавшийся шнурок и наклонился. Что-то толкнуло меня в спину, я обернулся и увидел перед собой огромную морду вепря, перепачканную то ли краской, то ли кровью.
Кабан пришел в город, беспрепятственно прошел через двор и детскую площадку, поднялся на четвертый этаж в поисках пищи. Зверь выглядел беззлобно. Я встал на четвереньки и в прыжке переместился назад в квартиру. Захлопнул дверь. Встал. Посмотрел зачем-то в замочную скважину. В подъезде было по-прежнему темно и тихо.
Я решил позвонить Оленьке, матери Безумного Макса. Если Макс дома, то дело, считай, решено. Он никогда не расставался с табельным оружием. Я уже взялся искать ее телефон, когда в дверь позвонили. Открыл я не сразу. Подошел к двери, вновь посмотрел в глазок, спросил как можно смелее, кто там. Это была Оленька – собственной персоной.