– Уже на подъезде к дому, – ответил я по возможности бодро. – И возле меня стоит вот такущий лось. Сфотографировать?
– Ты все это время наслаждался живой природой?
Я выключил трубу, понимая, что сейчас лучший момент для побега: пока в прицеле присутствует животное, позволяющее сбить противника с толку. После начала перестрелки я не вырубал зажигания. Мне оставалось как можно быстрее забраться на сиденье, передвинуть ручку коробки передач на задний ход и газануть, истошно крича и сигналя. Я пролетел по проселку почти полпути до въезда в Кобыльник, но из-за плохой видимости не заметил поворота дороги и съехал в кювет. Снайпер, издеваясь, прострелил мне левую переднюю шину. Со стороны Купы уже не стреляли. Тем не менее было очевидно, что меня продолжают пасти. Я выскочил из машины, понимая, что теперь шансов на спасение у меня больше. Побежал по полю прямиком в туман. Споткнулся о валун, оставшийся здесь со времен схождения ледников, но устоял на ногах. Казалось, я слышу неровное дыхание преследования, топот армейских сапог, лязг передергиваемого затвора карабина. В воздух взвилась сигнальная ракета, осветив окрестности. Я увидел стог сена слева по курсу, островок леса далеко впереди. Вторая ракета подтвердила мои худшие опасения. Охота на меня велась самая настоящая.
Я бежал уже долго, не очень соображая, где нахожусь и куда направляюсь. Выпала роса, я промочил ноги. Светало. Казалось, источником света были клочья тумана, нависшего над землей. Благодаря этому тусклому освещению я мог кое-как выбирать дорогу. Преследование, может, давно прекратилось, но по-прежнему чудился враг, пристально следящий за моими перемещениями из лесных чащоб. Островки леса, встречавшиеся мне на пути, были повреждены прошлогодним ураганом и смотрелись как разоренные птичьи гнезда. От этого становилось еще тревожнее. Ни укрытия, ни приюта. Силы зла овладели Нарочанским краем. Противник обезличился: по миру разлилось зло, и опасность ждет за каждой кочкой и бугорком. Я старался не думать, кому понадобилась моя жизнь: московскому киллеру, воскресшему мертвецу, пьяному хулигану… Удивительно, что мысли вызвать милицию даже не возникло. Для начала я не знал телефона. 01? Это, кажется, пожарная охрана. 02? Так было во времена СССР. Кажется, с тех пор я в милицию не обращался. Да и раньше не обращался.
Я обращался к друзьям. Теперь мои лучшие друзья погибли, спились, задохнулись выхлопными газами или разбились спьяну на скользких дорогах отчизны. Друзей, мужскую дружбу заменила мне семья. Илана, Гришка и Катька. Остальные – приятели, партнеры, временные компаньоны невнятного бизнеса. А ведь когда-то мы были фанатиками наших отношений: братских, рыцарских. Пусть под боевым крещением и понималось совместное пьянство, съем девок, вызывающие выходки. Жизнь подчинялась законам дворового братства. Коллективно-мистическому идеалу. Один за всех, и все за одного.