Летом я часто просыпался из-за запаха табачного дыма, доносившегося с нижнего этажа. Кто-то из соседей курил сигареты «Минск» – я знал этот запах, потому что Воропаев курил такие же сигареты. Дыма видно не было: просто в определенное время в нашей спальне появлялся запах табака. Долгое время мне не приходило в голову идентифицировать курильщика. Наверняка это был кто-то из моих знакомых. Однако люди, встреченные на лестничной площадке и во дворе, казались одними, а скрывшиеся в своих квартирах – другими. Образы не совмещались. Я не бывал ни у кого в гостях в нашем подъезде, кроме Шаблык. Не любил ходить в гости.
Я мог бы устроить скандал. Попросить человека курить в другом месте. Но меня устраивало текущее положение вещей. Возвращаясь вечером домой, я часто натыкался на сладкую компанию неряшливых забулдыг, сидевших на лавочке у подъезда. Маленький худосочный Петя с несообразно большой головой говорил мне когда-то, что он герой венгерских событий и к тому же известный конькобежец. Длинный Саша с пшеничными усами походил на героя немецкого порнофильма. В редкие минуты трезвости глаза его становились удивительно застенчивыми – тогда он приглашал меня на рыбалку.
– Поедем на Мядельское, – говорил он. – Я возьму у друга лодку. Ему только надо бутылку поставить. Поставишь?
Я соглашался, но Саша вновь погружался на дно жизни до следующего момента раскаяния и желания искупить вину свежей рыбой. Один раз он заходил к нам. Я попросил мужиков помочь перенести вещи – и они за символическую плату азартно взялись за дело. Саша втащил по лестнице чемодан жены, занес его в прихожую.
– Во. А что это наша Лерка у вас делает? – сказал он, указывая на котенка, найденного детьми во дворе пару недель назад.
Котенка пришлось отдать, а с Сашей после этого случая мы стали заговорщически перемигиваться.
Рыбалка, кошки, воспоминания о защите социализма в Венгрии и Чехословакии, конькобежный спорт и непрестанный алкоголизм были основными увлечениями нашего двора. Общение не могло выйти за круг этих тем. К компании присоединялись несколько мужчин абсолютно незапоминающегося вида и, конечно, чокнутый Матюшонок. Несмотря на возникшую вражду, мы продолжали здороваться. Как-то он предложил купить у него партию копченого угря. Я вежливо отказался, удивившись, что старик вошел в «большой бизнес». К тому же у Матюшонка начались яростные разборки с невесткой, уставшей от пьянства свекра и даже обратившейся по этому поводу в суд. Суд она выиграла, хотя не знаю, в чем это выражалось.