– Вон его палатка, – сказал Егор, когда они вышли на набережную.
– А где он сам? Этот, что ли?
– Нет, этого он нанимает их продавать, а сам он старый типа уже, сидит дома.
У палатки вертелся какой-то щуплый парнишка, которого Кузьма смутно припоминал.
– Ты чей? – спросил он.
– Пахомов я, Олег, дядя Кузьма, не помните? – тот весело улыбнулся, приглаживая развеянные ветром волосы.
– А, Пахомов! Виталия сын, что ли?
– Ну да!
– Не узнал. Подрос ты. Помню, под стол пешком недавно ходил.
– Ну, это когда было, – смутился подросток.
– Ладно. Почём тут эти твои художества?
– Ну, эти вот по пять тыщ, эти по семь, тут вон по десять и дороже есть.
– По десять?! – Егор присвистнул.
Кузьма зашёл в палатку и осмотрелся. Картин было немного. В основном на них были изображены полуобнажённые молодые люди, стоявшие растерянно посреди стихии: тут были и юноши, столпившиеся на одинокой скале, на которую надвигается шторм, и молодые космонавты (тоже, впрочем, почти голые), сошедшие с космического корабля на горящей планете, и двое венчающихся (над ними стоял полностью облачённый священник, совершавший таинство), вокруг которых бушует война.
– Эту тоже он сделал? – удивился Кузьма, обратив внимание на последнюю картину.
– Да, все его. Учеников он убрал.
– А много покупают?
– Да не, дядь Кузь, дорого больно. Щас на вернисаж и не ходит никто, туристов-то мало! Раз в неделю, бывает, возьмут маленькую или среднюю.
– С туристами мы дело поправим, – пообещал Кузьма. – Порядок будет – все в Край поедут.
– А то, – беззаботно согласился парнишка.
– Так сколько вот такая, например?
– О, это дорогая. Видите, какая сложная?
– Сложная? А чё в ней сложного? – удивился Егор.
– Ну, он сказал, сложная. За девять идёт.
– Девять штук? – Егор присвистнул.
– Я возьму. Хочу посмотреть на неё поближе.
– Э-э, дядь Кузь, мне придётся с вас деньги взять.
– Деньги? Я же на время, Олежка, ты чего?
Парень перестал улыбаться и стоял растерянно.
– А чё он тебе сделает? Не очкуй, – подбодрил его Егор.
– Ну, он мне платит… даже когда торговли нет… Нехорошо как-то.
– Ты чё, глухой? Он же сказал, что вернёт.
– Слушайте, ну может, хоть немножко заплатите, а я вам потом отдам? Он ругаться будет, – парень начал ныть. Из соседних палаток осторожно, но с любопытством глядели на происходящее. Кто поумнее, стал сворачивать торговлю.
– Ты чё, прикалываешься? – Егор оттолкнул парня к стене палатки. Борька, оставленный снаружи, залаял. Кузьма со скучающим выражением лица изучал картину, как будто сцена происходила не рядом, а на другом конце улицы.
– Надо заплатить, – вмешался Пётр. – А то художник слиняет же. Подумает, что его хотят прижать к ногтю.