Его решение ввязаться в настоящую драму по приобретению недвижимости для клуба поло было неизбежно. Он чувствовал ветер перемен. Запах крупной и выгодной сделки и больших денег.
Данте почти завершил свой ежедневный обход, так он делал всегда, когда приезжал сюда. Конечно, у него есть рабочие. Но никто не знал эти земли лучше, чем он. Его родители давно переехали, их участок был значительно меньших размеров. Но это место – его дом.
И он решился разделить его с Люси.
Данте обогнул сад с подстриженными деревьями, которые посадила еще его мать. Она никогда не заканчивала работы по благоустройству, пока не доводила дело до конца. Она любила создавать и созидать. Иногда она привлекала всю семью в свои проекты, но чаще предпочитала работать одна.
Данте давно смирился с тем фактом, что амбициозная мать и хранительница домашнего очага – разные женщины. К тому же она вправе была строить жизнь по собственным правилам. Он ею гордился. И он будет аплодировать громче всех, когда ей будут вручать премию в субботу.
Данте обошел бассейн, дом с восточного крыла. Послеполуденное солнце задорно выглядывало из-за облаков. Через несколько минут он выйдет из-под укрытия деревьев и услышит, как волны разбиваются о берег. И найдет Люси.
Он оставил ее отдыхать на шезлонге под огромным зонтом с чашкой чая и телефоном. Она собиралась позвонить матери.
Он обогнул дом и вышел на широкую гравийную дорожку. Увидел ее.
Остановился.
На него нахлынули те же чувства, какие он испытал при первой встрече с Люси.
Она стояла на краю террасы, опоясывавшей дом. Шезлонги, зонтики, столы и стулья всех форм и размеров стояли позади нее – голова высоко поднята, подбородок вздернут. Она смотрела на залив, как королева на свой флот. Ветер разметал ее волосы, и она подняла руку, чтобы придержать их.
И снова он был поражен, как и в первый раз. Царственная. Во всех смыслах этого слова. Она внушала уважение, и он боялся, что другие могут отнестись к ней без должного почета.
– Люси! – прокричал Данте, медленно приближаясь. У них было впереди два дня, в Хэмптоне, на празднике жизни.
Она медленно обернулась, приложила руку козырьком к глазам, защищаясь от солнца, и улыбнулась.
– Привет, – повторил он. – Как дела? Ты дозвонилась до нее? Я имею в виду, ты смогла донести свою мысль?
Она отвела взгляд, и ее улыбка исчезла, от нее повеяло холодом, а он только упомянул ее мать – глупая, эгоистичная женщина. Но она взяла себя в руки… И снова улыбнулась.
На мгновение Данте понадеялся, что это благодаря ему. Но он давно уже не позволял себе подобные грезы.