– Я была здесь раньше, – выпалила она, снова испытывая ощущение дежавю и забыв о споре со Стефано.
Быстро подойдя к стеклянной стене, она выглянула на улицу.
Ванная комната располагалась над солярием первого этажа, из нее открывался безупречный вид на океан и частный пляж.
Взволнованная внезапными воспоминаниями, она повернулась к Стефано:
– Я помню! Это стекло… Снаружи не видно, что происходит в доме, верно? – Она указала на ванну. – Я помню, как я говорила, что мне понравится принимать ванну и смотреть на океан. Я помню.
– Я не думал, что ванна подстегнет твои воспоминания, – сухо и жестко произнес он, и Анна на него посмотрела.
Он встал рядом с ней. Его лицо было непроницаемым.
– Ты вспомнила еще чего-нибудь? – спросил он.
Ее волнение поубавилось.
– Нет.
– Ты вспомнишь еще что-нибудь. Я думаю, это будет скоро.
– Я надеюсь, что это так, – пылко ответила она. – Меня это очень расстраивает. Тебе придется рассказать мне обо всем, что я забыла о своей работе, если память не вернется ко мне в ближайшее время.
– Забудь о работе. – Он взял прядь волос, упавшую ей на плечо, и перебросил на спину Анны. – Я не хочу, чтобы ты думала о работе до нашего возвращения в Лондон.
– Спасибо, но я сама решу, о чем мне думать.
– Твой прекрасный ум – одно из многих твоих достоинств, которые я обожаю. – Он коснулся рукой ее шеи и посмотрел на нее сверху вниз. – Но больше всего я хочу, чтобы ты выздоровела. Я забочусь о тебе, красавица.
– Я уже выздоровела.
– Почти. – Он подошел к ней ближе и вдохнул ее запах. – Но не до конца.
– Ты скучаешь по Италии? – спросила Анна несколько часов спустя. Она три часа проспала на кровати с балдахином и муслиновыми шторами, потом приняла душ и спустилась вниз, где обнаружила, что Стефано заказал итальянскую еду.
Теперь они сидели на террасе, слушая рокот Тихого океана.
– Я скучаю по итальянской еде. – Он открыл крышку большого контейнера, где были закуски.
– А как насчет всего остального?
Он задумался:
– Я скучаю по родному языку.
– Ты хорошо говоришь по-английски, по-шведски и по-японски.
– Это не одно и то же. Говоря на родном языке, я не подбираю слова.
– А что еще помимо еды и языка? – спросила она.
– Итальянское лето лучше лондонского.
Она одарила его строгим взглядом и выгнула бровь, как часто делала, когда работала на него.
– Я итальянец, – сказал он. – И я навсегда им останусь. Это у меня в крови. Когда я выйду на пенсию, я уеду в Италию.
– Ты выйдешь на пенсию?
Он рассмеялся:
– Примерно в пятьдесят лет я перестану работать и стану наслаждаться тем, что сделал.