Фил смерил Игоря таким тяжелым взглядом, что будь у Игоря весы, он смог бы измерить тяжесть этого взгляда.
— Ну вы и фокусники сегодня, — вздохнул Фил, заводя и трогаясь. — Я уж думал, мы тут с тобой до утра просидим, даже смирился как-то с этим.
— Че фокусники-то? — спросил Игорь виновато.
— Адрес говори, — рыкнул Фил, но без злобы, скорее устало.
Игорь назвал адрес, на что Фил шепотом выругался.
— Ну, хочешь, я такси поймаю, — сказал Игорь. — Я же понимаю все.
— Еще не хватало, — сказал Фил, и сосредоточился на дороге и на чем-то, что происходило у него в голове, он, видимо, представил, каким бы он был козлом, если бы высадил Игоря, и ему это совсем не понравилось.
— Так что было-то? — спросил Игорь, когда лицо Фила слегка смягчилось.
Фил только цыкнул на это, вздохнул и покачал головой:
— Это одиссея была. Три дурных, один дурнее другого. Ты и Молодой несколько раз двери на ходу открывали, чтобы поблевать, причем, кажется, так и не поблевали, но каким-то горцам показалось, что Молодой таки добрался до их колеса, они давай нас тормозить, Васильич вышел, стал рассказывать им, что он делал с их мамами и папами, они отвязались, но он до самого своего дома рассказывал, что он делал с их мамами и папами, он им, вроде, стрелу забил на завтра.
— А я еще что-нибудь делал? — спросил Игорь.
— Да куда уж еще больше? — удивился Фил. — Блевать пытался на ходу — это раз. Не туда приехали — это два. Сейчас, считай, едем, когда еще приедем — неясно. Ты точно адрес назвал?
— Да точно-точно, — обнадежил Игорь.
— Смотри у меня, — сказал Фил.
— Вот странные все-таки люди, — начал Фил после некоторой паузы, — я этих ребят имею в виду, что с Васильичем спорить начали, да и сам Васильич, да все мы, наверно. Оскорбляемся тем, на что и обращать внимания не стоит, и не оскорбляемся, когда доходит до реального дела, когда нужно было бы обидеться. Вот сказал им Васильич про мам и про пап, ежу ведь понятно, что он с ними ничего не делал, что это пустой треп, из-за которого в бутылку лезть бессмысленно. Но сколько людей за неосторожный мат перо получили в бочину — не перечесть. Взять дядьку моего, он на дне рождения своего друга что-то ляпнул, что потом и вспомнить не могли, так ему друг ножом в артерию легочную попал с первого раза. Один — в могиле, другой — на пятнашку загремел. А как денежную реформу провели, никто и не думал перо в этих людей совать, хотя они много жизней поломали этой штукой. Никто того же Грачева не пытался подрезать, хотя он этого и заслужил. Тех же болельщиков взять. Одни орут, что чужой клуб говно, их противники — что говно как раз таки клуб их соперников, мощные все эти замесы. Я вот, по сути дела, пидор. Но если меня кто-нибудь так в кабаке назовет, я ведь ему все руки и ноги переломаю, хотя он, может, и не знает обо мне ни хера, просто так сказал, а если бы и знал, то ведь он прав, а все равно целым бы не ушел. Загадка.