Равенна вздрогнула: холод пробрал ее до костей, хотя кожа была влажной и липкой, подступившая к горлу тошнота скручивала ее внутренности. Она изо всех сил старалась побороть недомогание, чтобы Джонас ничего не заметил. Что может быть унизительнее?
Она чувствовала себя запятнанной Джонасом. Это было еще хуже и унизительнее, чем головомойка от шеф-повара и его гневная тирада в ее адрес. Да и унижения в школьные годы были ничем по сравнению со стыдом, который она испытывала сейчас.
На этот раз она заслужила каждое слово, высказанное в ее адрес. Она вела себя как потаскуха, жаждущая прикосновений мужчины, который презирал ее. Впервые в жизни она вела себя не как умная, самодостаточная женщина, а как легкомысленная идиотка.
В дверь снова позвонили, и она поплелась к входу. Равенна в изнеможении прижалась к двери и дрожащей рукой нажала кнопку интеркома.
– Месье Жискар? – с трудом проговорила Равенна.
Голос охрип настолько, что ей пришлось откашляться и спросить снова. Ответ был искажен динамиком, но она все равно нажала на кнопку и открыла дверь. Кто бы там ни был, хуже Джонаса Девесона уже никого быть не может.
Она чувствовала на себе его взгляд; по позвоночнику пробежал холодок. Она совершенно точно знала, что он смотрит ей в спину, ровно между лопаток. Если он прожжет своим взглядом дыру на ее пиджаке, она ничуть не удивится.
Равенна с трудом проглотила застрявший в горле ком. Что, черт возьми, заставило ее себя так вести? Это совершенно не в ее характере!
Никогда в жизни она не испытывала такого влечения – такого сильного и всеобъемлющего. Умом она понимала, что это было не столько влечение, сколько страх и шок от его решимости. Но когда он прикоснулся к ней, что-то произошло…
Разумеется, она слышала о первобытном, животном желании, но это… Это было словно цунами, которому она не могла противиться. Она замерла, как добыча перед охотником, наблюдая, как его глаза темнеют от желания. Она приказывала себе оттолкнуть его, но не могла пошевелиться, отчаянно желая большего.
Как это возможно?
Равенне никогда не составляло труда избавиться от настойчивого мужского внимания. И все же она чуть не умоляла Джонаса о большем, тая и трепеща в его руках. Где ее чувство собственного достоинства, где гордость?
Раздался звонок в дверь, и она словно очнулась. Равенна нетвердым шагом подошла к двери и распахнула ее. На пороге стоял изысканно одетый мужчина средних лет, в петлице его пиджака красовался розовый бутон.
– Мадемуазель Руджеро? – произнес он с грассирующим французским акцентом.
– Месье Жискар, – она протянула руку, – рада видеть вас. Благодарю, что так быстро пришли. – Равенна жестом пригласила его в квартиру, искоса поглядывая в сторону Джонаса.