Они вошли в большое мраморное фойе с раздвоенной лестницей и огромной люстрой. Экономка в черном платье и белом переднике поздоровалась с ними и представилась Олимпией. Аполлон говорил с ней по-гречески, стоя от нее на расстоянии вытянутой руки, а Пикси решила заглянуть в комнаты. Она никогда не видела таких унылых белых стен и безликой мебели.
Аполлон нахмурился, рассматривая ее выразительное лицо:
– Тебе не нравится? Ты можешь все здесь поменять. Я сделал в доме ремонт, пока болел отец. Каждая его жена оформляла виллу в своем стиле. Я решил, что лучше все переделать и убрать все напоминания о женах, чтобы отец не расстраивался.
– Ну, белый и бежевый тона, безусловно, гармонизируют пространство, – мягко сказала Пикси, тронутая его заботой о больном отце.
– Я покажу тебе дом, – протянул он и стал водить ее из комнаты в комнату, которые были такими же безликими. В них не было ни фотографий, ни украшений, а только изредка ваза с красивыми цветами.
– Я думала, дом гораздо больше, – призналась Пикси, когда он повел ее вверх по лестнице. – Холли говорила, что у тебя много родственников.
– Родственники и друзья живут в гостевых коттеджах за домом. Мой дед и отец предпочитали размещать в доме только членов семьи. Вито и Холли жили в доме, когда приезжали на похороны моего отца, потому что Вито мне как брат, – тихо признался Аполлон, и его красивые губы изогнулись в улыбке.
Он показал ей просторную спальню с балконом на всю длину комнаты. Светлые шторы у открытых балконных дверей покачивались от океанского бриза. Пикси вышла наружу, чтобы посмотреть вокруг с высоты птичьего полета. Теперь она понимала, почему дед Аполлона выбрал это место для строительства семейного дома.
– Великолепный вид, – тихо произнесла она. – Но в доме не помешают картины и другие красивые вещицы.
– Картины хранятся в подвале. Сообщи мне, когда захочешь их повесить. Там есть портреты бывших жен отца, которые я не желаю видеть.
Пикси коснулась его руки маленькой ладонью:
– Это твой дом. Бывших жен отца уже нет и не будет, поэтому забудь о них.
Аполлон озлобленно хохотнул:
– Так будет только в том случае, если я умудрюсь зачать ребенка.
Пикси поджала губы и посмотрела на море, а потом заговорила, потому что больше не могла молчать.
– Есть небольшой шанс, что в этом месяце… Ну, у меня небольшая задержка.
Аполлон уставился на нее сверху вниз.
– И ты до сих пор молчала? – недоверчиво спросил он.
– Я не хотела дарить тебе ложную надежду.
Аполлон покачал головой, словно не понимая логику Пикси. Ветер отбросил черные волосы от его худого загорелого лица, когда Аполлон прислонился к стеклянному ограждению, его зеленые глаза ярко блестели на солнце, как драгоценные камни. Достав телефон, он быстро заговорил по-гречески. Пикси смотрела на него, нахмурившись.