Пираты Ледового моря (Нильсон) - страница 34

Мне показалось, что курок спустился сам собой, приклад ударил в плечо, и боль пронзила все тело.

Я промахнулась. Волк вздрогнул, выгнул спину, но, отбежав в сторону, остановился и оглянулся. Выстрел и запах пороха испугали его.

Тогда я решилась. Снова зарядила ружье, но на этот раз подняла дуло вверх и выстрелила. Волк отбежал еще дальше. Снова остановился и посмотрел на меня, словно догадывался, что скоро у меня кончатся пули, и хотел знать, как я распоряжусь последней.

Пока я заряжала ружье, руки дрожали так, что, казалось, оно жило само по себе в моих руках, металось туда-сюда, будто пойманная рыба. Я целилась то в волка, то в воздух и не могла решиться. Зверь смотрел на меня холодными глазами. Он ждал. Нанни крикнула, чтобы я стреляла скорее, но снег заглушил ее голос, так что он казался почти ненастоящим. Единственное, что было настоящим, – это волк передо мной. Казалось, время остановилось, может быть, прошел целый год.

Но вот зверь дернулся, бросился наутек и исчез в молочно-белом мире. Выстрелив в воздух, я поискала его взглядом. Волка нигде не было.

Нанни пробралась ко мне через снег – глаза все еще влажные, губы сложены в виноватую усмешку.

– Убит? – спросила она.

Я покачала головой. Держась за веревку, мы быстро прошли к сторожке. Оказавшись в доме, мы вместе навалились на дверь, чтобы закрыть ее. Потом Нанни как следует все заперла.

Я так дрожала, что едва держалась на ногах. Пока Нанни подкладывала хворост в очаг, я подошла к скамейке и села. Огонь снова разгорелся. Мои замерзшие покрасневшие руки заныли, когда в них стало возвращаться тепло. Нанни подошла и села рядом.

– Он появился совершенно беззвучно, – сказала она. – Я только собиралась проверить, надежно ли привязано мясо, и стряхнуть с него снег, а тут вдруг он. Словно тролль. Я хотела его подстрелить, но уронила ружье. Оно провалилось в снег.

Нанни закрыла лицо руками и немного посидела молча, я слышала лишь ее тяжелое дыхание. Потом она шмыгнула носом и внимательно посмотрела на меня.

– А ты не робкого десятка, – похвалила она. – Храбрее многих мужчин, приходивших сюда и считавших, что стоять вот так зимой, глядя глаза в глаза волку, – плевое дело.

И тут словно что-то прорвалось у меня внутри, и слезы хлынули из глаз.

– Никакая я не храбрая! – всхлипнула я. – Да я испугалась до смерти! Никогда прежде так не трусила.

Нанни погладила меня по спине.

– Ну-ну, все прошло. Не плачь.

Но я продолжала рыдать. Так мы сидели долго-долго, я всхлипывала, а Нанни меня гладила. Несколько раз она пыталась меня успокоить, но ничего не получалось. Тогда она сказала: