Я обошла корабль. Голова ворона злобно таращилась на меня. Клюв был хищно открыт. Я пролезла под обеими якорными цепями, которые вмерзли в снег, добралась до веревочной лестницы и быстро взобралась по ней на борт.
И вот я на пиратском корабле. Трудно представить, сколько детей, перепуганных до смерти, приводили сюда. Я сняла рукавицу и потрогала доски, замерзшие снасти. Осторожно попробовала раскачать корабельный колокол, а потом проскользнула в капитанскую каюту. Вот где он жил. Здесь он завтракал, обедал и ужинал, здесь спал, здесь планировал свои разбойничьи набеги. Эта каюта была сердцем «Снежного ворона» и логовом Белоголового.
Нет, мне нельзя отвлекаться. У меня нет времени на всякие фантазии, надо скорее спасать Фредерика.
Обеими руками я ухватилась за железное кольцо палубного люка и потянула изо всех сил. Подняв его, я сунула вниз голову.
Пусто и темно. Но я узнала запах пиратов – запах пота и табака, грязи и пива. Я спустилась вниз. В носовой части был выложен из камней очаг, примерно такой же, как у нас на «Полярной звезде», но старее. Керосиновая лампа, висевшая на крюке, почти не давала света; я сняла ее и подкрутила фитиль. Повсюду царил беспорядок: все было вперемежку – рундуки, мешки, одежда, сокровища. Я догадалась, что это награбленное, потому что на многих рундуках были метки с названиями других кораблей: «Морской кот», «Повелитель волн», «Прощание». Я увидела серебряные цепи, оловянные кружки, золотые украшения, дорогие шубы с костяными пуговицами и всякие резные вещицы. У бойниц, словно огромные уродливые чугунные вазы, стояли привязанные пушки. На грот-мачте, которая проходила прямо сквозь палубу до самого кильсона[11], висели безголовые тушки тупиков; судя по вони, они уже протухли.
Я обнаружила еще один люк. Он вел вниз в трюм и открывался не так туго, как первый, но все-таки был тяжелый, так что мне пришлось отставить фонарь и тянуть обеими руками.
Я спустилась по лестнице и огляделась. Здесь в отдельных отсеках лежали канаты и дрова. В другом месте я увидела целую груду камней, сложенных для балласта, в третьем – мешки с горохом и зерном. Странно было оказаться на борту корабля, стоявшего неподвижно, будто дом. Корабельные доски, которые обычно стонали под ударами волн, теперь молчали, словно мертвые. Не слышалось ни звука.
Нет, подождите, что это? Неужели это… чей-то вздох? Точно. Кто-то тяжело дышал, сопел и стонал, словно ему было больно. Звук доносился с кормы.
Я поспешила туда мимо всех этих запасов и, пройдя отсек, где хранились бочки с маслом, увидела Фредерика!