– Ну, а ты что скрываешь? – спросил у перстня боярин, повертев его в руке.
Этот перстень тоже был довольно странным и тоже делался явно на заказ. Изумруд обхвачен по бокам двумя перекрещенными саблями искусной работы. Хотя боярину вдруг пришла в голову простая и ясная мысль, которая не приходила ранее.
– А может, твой хозяин просто украл или отнял тебя у другого? И нет в тебе ничего, кроме памяти о том злодеянии.
Перстень молча поблескивал, переливаясь огненными боками изумруда.
– Хотя сердце мне вещует, что есть, – добавил, поразмыслив, Евпатий, который вспомнил про кинжал, лежавший в другом ларце. Кинжал прибыл сюда из той же пещеры и был украшен схожим орнаментом, что наводило на мысль о заказной работе. Впрочем, и в этом случае простое ограбление бывшего владельца лихими людьми тоже не следовало исключать.
– Показать бы тебя Ваське, может, он знает бывшего хозяина, – слегка расстроился Евпатий, понимая, что как и в случае с собственными мастерами золотых дел в этой простой мысли имелся небольшой изъян.
Васька действительно мог знать бывшего владельца перстня, какого-нибудь лихого атамана прошлых лет, своего дружка, например. А может, наоборот, заклятого врага, и более того, сам участвовать в его казни. Тогда, после расспросов Евпатия, он мог узнать, где тот хранит золотишко. Васька, конечно, теперь с ним повязан накрепко и достоин доверия. Но все же, случись что… После прихода татар и начала войны все могло измениться. Коловрат верил Ваське, но предпочитал не сообщать о своих тайных схронах на случай ведения партизанской войны. Слишком уж много судеб, включая его собственную, от этого зависело. Велико было искушение. И в случае с золотым запасом воровская честь могла дать сбой.
– Ладно, полежи еще до срока, – решил, наконец, Евпатий, бросая перстень на бархатную подкладку, – придет день, и твою тайну разгадаем. Больно интересно узнать, за что твой хозяин головы лишился. А пока поспешать надо.
Заперев ларец и тайную комнату, Евпатий быстро спустился вниз по лестнице и вскочил на подведенного коня, изо рта которого валил пар.
– Холодает, Евпатий Львович, – приветствовал его Ратиша, тоже по случаю холодной погоды одетый в теплый ферязь, поверх которого все же имелась кольчуга.
– Холодает, – согласился боярин, поправив меховую шапку и оглядевшись вокруг.
Едва рассвело. Кругом все было припорошено неглубоким снежком, отчего казалось белым и чистым. Коловрат попытался пересчитать своих охранников по силуэтам, но быстро сбился со счета – в этот раз он брал с собой полсотни ратников – и махнул рукой.