Сборы были не долгими. Князь желал, чтобы поезд с семейством Федора отправился немедленно, благо еще не было даже полудня. А потому, едва покинув княжеские палаты, они с Юрием сразу прошли на другую половину кремля, где обитал Федор с Евпраксией и сыном. Здесь стоял шум и гам, который всегда бывает, когда в доме появляются дети. Многочисленные слуги и няньки сновали туда-сюда, собирая вещи. По всему было видно, здесь готовились к отъезду.
Пройдя мимо охраны, рязанский князь вошел в светелку и улыбнулся, едва заметив Евпраксию, державшую на руках младенца. Она сидела на полатях и играла с сыном. Жена княжича была одета в длинное голубое платье, расшитое на груди жемчугом и казавшееся довольно скромным даже по сравнению с одеяниями некоторых боярынь, которых немало повидал Коловрат. Голову украшал небольшой венец, расшитый золотыми нитями и драгоценными камнями. А длинные темные волосы, спускавшиеся из-под венца, были заплетены в косу. Услышав шорох шагов, Евпраксия встала, держа ребенка на руках, и обернулась к вошедшим. Это была стройная девушка с высокой грудью, чуть вытянутым лицом, тонкими черными бровями, яркими голубыми глазами и алыми, как вишня, губами. На вид не больше двадцати лет.
Когда она улыбнулась, прижав к груди притихшего ребенка, Коловрат остановился как вкопанный. «Хороша!» – поклонившись, только и смог подумать боярин, до сей поры видавший Евпраксию только издалека, да и то однажды. Жена Федора не любила шумную жизнь и предпочитала мало показываться на людях. Сам княжич был схож с ней по характеру. А когда у них родился первенец, то Евпраксия и вовсе предпочла жить в глуши. Хотя внешностью была из первых красавиц и могла бы украсить княжеский двор своим присутствием на любых праздниках. «Впрочем, – подумал Евпатий, поневоле рассматривая стройную высокую фигуру молодой княгини, и поймал себя на мысли, что не в силах оторвать глаз, – у нее еще все впереди. Она и так уже вышла за княжеского сына. Лучшей партии и не сыскать».
– Здравствуй, лебедушка, – сказал Юрий, и, подойдя, обнял девушку по-отечески, поцеловал в лоб, – дай-ка мне наследника поиграться на дорожку!
Евпраксия, бросив вопросительный взгляд на Коловрата, осторожно отдала князю ребенка, одетого в красную рубаху, и Юрий бережно, как драгоценное сокровище, приподнял над собой настороженно взиравшего на него внука.