– Собирайтесь тогда спокойно, – закончил он свое напутствие. – А я за ратниками отправлюсь.
– Ступай, – разрешил князь Юрий, – как вернешься из Красного, сразу ко мне. Еще один разговор будет.
Евпатий поклонился и вышел.
Когда солнце клонилось к обеду, они были уже далеко от Рязани, покинув ее через Серебряные ворота, что находились у самого кремля. Евпатий предпочел бы подождать до следующего дня, чтобы выехать на рассвете и как можно меньше светиться на глазах у посторонних зевак, – это заговорила врожденная осторожность, как-никак на нем сейчас лежала охрана княжеской фамилии. Но Юрий настоял, чтобы они уехали немедленно, и боярин не стал спорить. Еле успел клич кинуть, чтобы собрать сотню своих бойцов из самых смышленых, – коей оказалась сотня Ратибора, – обнять жену Ладушку с сыном, облачился в доспехи легкие и отправился в путь. Благо не далекий. Князь его даже за отдых тысяцкого посчитал на словах.
«Может, оно так и выйдет, – подумал боярин, взбираясь в седло, – но береженого бог бережет». И на всякий случай прихватил еще Ратишу верного с дюжиной бойцов. В общем, в путь из Рязани вместе с повозками княжича Федора отправилось целое войско, и, понятное дело, зевак на улицах было предостаточно. Среди них, к вящему неудовольствию командира охраны, Коловрат заметил и приора доминиканцев Юлиана вместе со своей курией. Босоногие латиняне отчего-то не спешили покинуть Рязань, несмотря на предписание князя. Стоя вдоль стены, вперемешку с народом, как истуканы в своих капюшонах, они проводили поезд княжича цепкими взглядами и даже перекрестили его несколько раз. Но Коловрат вместо благословения ощутил скорее молчаливые проклятия, которые посылали им в спину монахи из-под надвинутых на глаза капюшонов.
Такое начало путешествия показалось ему не очень удачным, но Евпатий ничего не стал говорить о доминиканцах Федору, который на встрече не присутствовал и, проезжая мимо, не обратил на босоногих монахов никакого внимания.
Обогнув город, они направились на север, вдоль течения Оки. Ближе к вечеру им предстояло пересечь место впадения реки Прони в Оку, так хорошо знакомое всем путешествующим в этом направлении. А боярину особливо приметное, поскольку чуть в стороне обитал его знакомый кузнец, первый учитель в ратном деле, Васька Волк. «Надо будет на обратном пути все же навестить его, – решил Коловрат. – Откладывать дальше нечего. Заказ на арбалеты уже должен быть готов. А мне надобно успеть еще стрелков обучить. Не ровен час, татары нагрянут, а мы не готовы».
Этот осенний денек выдался теплым и солнечным. Лишь легкий ветерок обдувал путников. Евпраксия с наследником, накинув короткий дорожный плащ с завязками спереди, ехала на крытой повозке, устланной пуховыми перинами, чтобы не растрясло по дороге. Навес со всех сторон укрывал путников от дождя и солнца. А внутри – по краям и сзади – были устроены деревянные сидушки, разукрашенные резьбой. Для мягкости на них имелись еще и небольшие подушки, которые разыгравшийся наследник уже разбросал по всей повозке. Кроме Евпраксии с ней в повозке ехало еще трое нянек. «До кареты этой повозке, конечно, далеко, – рассудил Евпатий, впервые увидевший такую конструкцию, – но всяко удобнее, чем на обычной или в седле. Тем более с дитем».