Услышав про заброшенный починок, Коловрат вдруг осознал, что знает это место. Судя по всему, это был тот самый починок, у которого он оставил своих охранников, направившись в сторону присмотренной с воды потаенной пещеры. То, что Васька бывал в этих местах, радости и спокойствия боярину не добавило. Он вдруг вспомнил о золотом перстне с огромным изумрудом, обхваченным по бокам двумя перекрещенными саблями искусной работы, который он снял с рассыпавшегося в труху пальца мертвеца. Этот перстень так и пролежал у него за пазухой всю ночь – в пылу разговора о татарах боярин совсем позабыл про эту занятную вещицу, таившую в себе какую-то историю. Еще в Рязани он собирался осторожно расспросить своего учителя о перстне, но позабыл, а сейчас время было уже не подходящее для таких разговоров. Кроме того, случайно выяснилось, что Васька таки бывал в тех местах. Абсолютно точно. А значит, мог ведать и про мертвеца без головы, и про пещеру на берегу. Поймав себя на этой мысли, Евпатий решил пока не расспрашивать его. Оставил свои расспросы до более удобного случая. Может, это все было только совпадением. Мало ли где атаман шлялся за свою долгую разбойничью жизнь.
«Авось моего клада это не коснется, – рассудил Евпатий, с прищуром поглядывая на кузнеца, что уже прикрывал глаза ладонью от солнца, – а там и поговорим, как выпадет минутка».
– Договорились, – кивнул Евпатий, – если через месяц не приеду, но все тихо будет, – жди здесь, пока не объявлюсь. А ежели беда нагрянет, то встретимся у твоего Черного озера. Сам не сможешь – весточку оставь в той сторожке.
На этот раз Васька Волк молча кивнул.
– Бывай, – кинул ему Евпатий и дернул коня за поводья, разворачивая к лесной тропинке.
Вернувшись к вечеру в Рязань, боярин едва успел проследить за разгрузкой арбалетов в свой амбар, как на ночь глядя к нему явился гонец от князя с повелением быть утром спозаранку для разговора.
– А чего же не сейчас? – удивился Коловрат, знавший характер князя. Если тот что задумал, то проволочек не любил, часто требовал прибыть немедля. Хоть посреди ночи. Но в этот раз обошлось.
– Про то мне неведомо, – просто ответил гонец, ратник из княжеской охраны. – Велено передать, что ждут завтра поутру.
– Передай князю, буду непременно, – кивнул Евпатий, и, поблагодарив судьбу за столь хороший поворот событий, дававший ему время отдохнуть с дороги и проветрить свою хмельную голову, отправился спать.
Медовуха у кузнеца оказалась забористой. Полдня не отпускала. А потому прибыл боярин к себе на двор еще вялым и плохо соображавшим.