— Бред.
— Не бред, дорогая. Вовсе не бред, — усмехнулся майор, сев поудобнее. — Вам не приходила мысль, что исчезновение гражданки Савостиной как раз связано именно с завещанием?
— Совсем чокнулись?
— Я?
— Вы.
— Вроде пока не ощущаю. Так вот, уважаемая, давайте рассмотрим следующую версию. Гражданка Савостина исчезает, ее не находят, брак автоматически аннулируется. И в результате что?
— Я не хочу это слушать.
— Потерпите… Так вот, в результате никто ни от кого не уходит, завещание не подвергается никакому пересмотру, и все богатство, накопленное покойным Михаилом Савостиным и его бывшей супругой, без проблем переходит в руки гражданина Гордеева. Интересная перспектива?
— Хотите сказать, что он ее… убил?
— Это вы сказали. А я всего лишь размышляю.
Анастасия молчала, глядя широко открытыми глазами в стену перед собой.
— Согласитесь, — продолжал Гринько, — это не бред сумасшедшего или, как вы сказали, «чокнутого». Все вполне логично. Что скажете, уважаемая?
Настя продолжала молчать.
— Вы меня слышите?
— Оставьте меня, — прошептала она.
— Нет уж, потрудитесь ответить. Мы с вами не в детский сад играем. Итак, ваше мнение по поводу пропажи Савостиной и завещания?
Настя вдруг побелела, всхлипнула, откинула назад голову, стала медленно сползать со стула.
Полицейские бросились поднимать ее.
— Доктора!.. Срочно доктора!
Артур вбежал в гостиницу, отмахнулся от что-то крикнувшего ему администратора, по ступенькам бросился на третий этаж. Влетел в номер, кинулся к стоявшей у окна Насте. Она обхватила его за шею, забилась в истерике.
— Что? — допытывался Артур. — Что они тебе сказали?
— Родной, милый, любимый, — бормотала она, — уедем отсюда. Я не хочу больше. Ничего не хочу. Пожалей меня, Артур! Я могу лишиться ребенка.
— Что они тебе сказали? — снова заорал Артур.
— Ничего не сказали. Спрашивали. Говорили про какое-то завещание и что чуть ли не ты убил Антонину.
— Они так сказали?
— Почти, — плакала Настя. — Говорили, что не хочешь уезжать из-за этого завещания. Из-за богатства. Умоляю, уедем. Сегодня, сейчас. Деньги у нас пока еще есть.
— Не могу. Не имею права.
— Почему?
— Мне не разрешено. Я дал расписку о невыезде. Схватят на любой станции.
Настя вытерла слезы, беспомощно спросила:
— И что же нам делать?
— Ждать.
— Чего?
— Пока Тося или вернется, или… пока не найдется.
— Думаешь, найдется?
— Не знаю. Не уверен. — Артур принялся целовать ее лицо. — Все будет хорошо. Главное, не нервничай. Береги себя. Это для нас главное.
Пантелей провожал Антонину до автобусной остановки. Бережно придерживал за локоть, не давал идти слишком быстро, бормотал: