Заметила вдруг, как поодаль остановился милицейский «козел», из него выбрались вначале два сотрудника, потом на асфальт спрыгнул Артур. Менты что-то сказали парню, он благодарно пожал им руки, не по уставу козырнул вслед.
Антонина, отяжелевшая и погрузневшая от напряженного ожидания, направилась в его сторону.
Гордеев лениво оглядывался, не видя ее.
Антонина отошла от фонтана, пару раз махнула рукой, потом позвала:
— Артур!
Он вздрогнул, повернулся сначала не в ту сторону, но потом заметил Антонину, зашагал к ней неторопливо, подчеркнуто спокойно.
Она стояла неподвижно, смотрела на Артура тяжелым взглядом, с непонятной злостью.
Артур остановился, с кривоватой усмешкой произнес:
— Ну привет.
— Привет, — ответила Антонина вдруг севшим голосом.
— И чего дальше?
— Предлагай.
— А чего я? Ты вызвала, вот сама и предлагай.
Антонина подошла почти вплотную, поднесла руку к его лицу, неожиданно сжала его подбородок с силой и злостью:
— Гаденыш.
— Ты чего? — отбросил ее ладонь Артур. — Совсем с кренделей? Может, мне того… уйти?
— Никуда не денешься. Пошли, есть о чем поговорить.
— Не, ну а в морду чего вцепилась?
— Объясню. Пошли. — Антонина неожиданно улыбнулась. — Голодный, небось? Есть хочешь?
— А то. Больше суток на баланде. Хуже, чем в любом таджмахале.
— Найдем какую-нибудь забегаловку, наешься. — Она взяла его под руку, почти силком повела за собой.
— Не, Тось, погоди, — все еще пытался выяснить отношения Гордеев. — Чего ты в момент озверела?
— Потом объясню, — ответила Антонина.
Нинка успела к скверу в самый раз. Резко тормознула, схватила с сиденья мобильник, опустила стекло, принялась торопливо фотографировать парочку.
Кафе находилось недалеко от сквера — небольшое, уютное, зеленое. Нашли столик подальше от публики, которой, в общем-то, было мало, стали ждать официанта. Антонина смотрела на Артура внимательно, как бы изучала.
— Что? — спросил он.
— Зачем деньги у Нинки спер?
— Спер, потому что дура. Стала перед мордой моей махать, демонстрировать, какая крутая. Вот я и не выдержал.
— Больше так не делай.
— По-твоему, я больной? Мне еще жить охота. А как получилось, что меня выпустили?
— Договорились.
— С ментом?
— С Нинкой.
— Редкая макака. На лету все хватает. А Михаил… ну, муж твой… чего-нибудь знает?
— Ничего не знает и не должен знать.
— И никто ничего не брякнул? Нинка не трепанула?
— Обо всем договорилась.
— Не верю этой стерве. В любой момент заложит. А неужели Михаил ничем не интересовался?
— Интересовался. Сказала ему, что ты уехал.
— Куда?
— Во Владимир, на родину.
Подошел наконец официант, плотный, упитанный, розовощекий. Артур взглянул на него, хмыкнул: