Антонина не кричала, а хриплым, севшим голосом умоляла. Стояла у окна, смотрела, как во дворе поливал газон муж, прикрывала трубку ладонью.
— Светочка, родная. Ну, как ты могла?.. Зачем?.. Он же один? Без жилья, без денег, без знакомых. Что с ним? Где он теперь? Прошу, заклинаю. Поспрашивай, поищи. А если объявится, не гони. Пусть дождется. Я брошу все и приеду. Лучше, уже лучше. Это уже не имеет значения. Главное, найти его.
Совсем к вечеру рейсовый автобус притормозил напротив «Бим-Бома», выпустил нескольких пассажиров, среди которых был и Гордеев. Он был осунувшийся, мятый, жеваный, с небольшим кровавым подтеком под глазом.
Идти сразу к кафе не стал, издали понаблюдал за происходящим. Увидел Дильбар и помогавшего ей Хамида, высморкался на обочину, решительно зашагал к заведению.
Вошел на веранду, нашел место подальше от водителей, дождался, когда на него обратят внимание.
Хамид заметил его с опозданием, подошел осторожно, почти испуганно.
— Салам, — произнес с легким поклоном. — Извини, Артур… Не сразу увидел.
— Ладно, чего извиняться? — кивнул тот. — Кто в кафе?
— Мы с Дилей.
— Антонина, Михаил?
— Антонина Григорьевна давно не приходит, хозяин был только днем.
— А вообще как тут? Если не секрет, конечно.
Хамид оглянулся, присел напротив, перешел на шепот:
— Совсем плохо, дорогой. За работой никто не смотрит, стройка для караоке кирдык, продукты Михаил Иванович почти не привозит, что-то нехорошее происходит.
— Не боишься, что выгонят? — спросил Артур.
— Конечно, боюсь. Куда денусь с Дилей? Трое маленьких детей с бабушкой в городе.
— Слышь, Хамид. По-дружески. Я так и не понял, чего вас тут колбасит? — Артур явно косил «под дурака». — Меньше недели не был, а ты мне ужастики рисуешь?
Хамид коротко огляделся, подсел поближе:
— Говорят, Михаил Иванович сильно побил жену.
— Антонину, что ли?
— Да, Антонину.
— За что?
— Ревновал.
— Кто тебе такую глупость сказал?
— Нинка… Нинка из магазина сказала. Соседи слышали, как хозяин бил бедную женщину. Стонала, полицию хотели вызывать.
— Блин. — Гордеев заелозил на стуле. — А к кому ревновать-то? Никого чужого, все кругом свои. К кому ревновать? Разве что к тебе?
— Сам подумай. — Хамид не сводил с него хитрого насмешливого взгляда. — Я уже старый для любви, а кто-то есть совсем молодой, интересный.
— На меня намекаешь, что ли? — возмутился Артур.
— Не намекаю. Говорю, что слышал.
— От Нинки?
— От Нинки. Сидела тут вечером, пила чай, плела языком. Немного подшофе была.
— Во курва.
— Ты ей тоже нравишься. Я заметил.
Артур подумал, мотнул головой:
— Не-е, я тут ни при чем. Говорю как другу. Пусть меж собой разбираются, а меня в эту свистопляску не впутывают.