— Меня слушать! — крикнул Михаил. — Ты — в сторону!.. — велел он Артуру. — В сторону, сказал!
Гордеев поднялся, шагнул на пару шагов вправо.
— Теперь вы. С вами поговорим отдельно, — кивнул Михаил Чуме и Потапу. — Оба. Быстро встали. Встали, говорю.
Гости продолжали сидеть, с вызовом и насмешкой глядя на Михаила.
— Встать, сказал! — крикнул Савостин.
— Мужик, за базар придется отвечать, — произнес Потап.
— Отвечу! — Он резко вскинул вверх ружье. — По полной отвечу! — дернул спусковой крючок, и тут же по ушам больно ударил выстрел. — Встать, мерзота! — На шее Михаила вздулись вены. — Встать, приказываю!
Поднялись не только Чума с Потапом, но и часть обедавших рядом водителей.
— Что, денежек захотелось?! — заорал Савостин, закладывая в ствол новый патрон. — Куш решили сорвать? Только не на того напали! Обломится по полной! Предупреждаю: кто дернется, буду стрелять на поражение! Мне терять нечего!
Из глубины кафе выбежала Антонина, увидела происходящее, закричала:
— Миша! Не смей!.. Опусти ружье!
— Назад! — развернулся к ней Михаил. — Не подходи. Уйди к себе. Тоня, уйди от греха!
— Миша, отпусти их. Они сейчас уйдут!
— Тоня, к себе! Я ни за что не ручаюсь!
Неожиданно стоявший в двух шагах от Савостина молодой дальнобойщик в прыжке набросился на него, выбил из рук ружье, повалил на пол. На помощь ему подоспели другие водители, навалились на Михаила, прижали, не давая подняться.
Он хрипел, вырывался, что-то бормотал. К ним, крича и спотыкаясь, спешила Антонина.
Чума и Потап подхватились, бросились прочь.
Артур ринулся за ними. Догнал Потапа почти у трассы, сбил с ног, стал, не глядя, пинать лежачего, тащить за шиворот обратно.
Чума оглянулся, оценил картину, ринулся обратно, вцепился в Гордеева:
— Сучий потрох!.. Гнида!
Они катались по земле, избивая друг друга. Потап с трудом поднялся, увидел на обочине увесистый булыжник, загреб его, изо всей силы опустил на голову Артуру.
Гордеев обмяк и притих.
Чума и Потап, поддерживая друг друга, перебежали на другую сторону трассы и вскоре скрылись из виду.
Майор полиции Гринько, грузный, представительный, с одышкой, допрашивал сразу всех троих. Сидели во дворе под навесом, на столе стояли чашки с чаем, восточные сладости, фрукты.
Мужчины — Савостин и Артур — расположились так, чтоб меньше пересекаться взглядами, оба были помятые, в рваной одежде, с кровоподтеками на лицах.
Антонина сидела чуть в сторонке, смотрела прямо перед собой, будто была чем-то обижена или недовольна.
Гринько написал что-то в бумагах, отщипнул ягодку винограда, пожевал, довольно качнул головой: