— Не караулю. Жду.
— Уже поздно. Час ночи.
— Потому и жду… — Антонина встала из кресла. — Пошли в номер.
— Может, здесь?
— В номере надежнее.
Поднялись пешком на второй этаж, прошли по коридору. Артур открыл номер, впустил гостью.
Антонина вошла, остановилась посреди комнаты:
— С кем выпивал?
— С друзьями.
— Я их знаю?
— Вряд ли… Нет, — ответил Артур.
Антонина подошла ближе:
— Говори правду.
— Мне не нравится, что ты следишь.
— А мне не нравится, что ты врешь.
— Я вру? — возмутился Артур. — Сама подумай, с кем я мог быть, если никого в этом городе не знаю! Никого, ни души, кроме твоей долбаной тетки из гостиницы! Почему ты не веришь?
— Потому что ты врешь.
— Не вру! Слово даю! — продолжал кричать Артур. — А если хочешь, могу загулять. Прямо сегодня. Сейчас. Пойду на вокзал, подцеплю какую-нибудь шмару и буду кувыркаться до утра. Этого тебе хочется?
В его кармане запищал мобильник, он вынул его, глянул на экран: «Наташа».
— Ответь, — велела Антонина.
— Успею. — Артур сунул аппарат в карман.
— Кто звонил?
— Тебе что за дело?
— Кто?
— Пошла ты…
Антонина подошла к Артуру почти вплотную, долго и внимательно смотрела в лицо, затем вдруг резко и с силой ударила по щеке:
— Урод! — и покинула номер.
Антонина въехала во двор, поставила машину, глянула на горящие на втором этаже окна, заходить в дом не стала, почти на ощупь опустилась на скамейку, затихла.
Очнулась от того, что за спиной услышала шаги. Оглянулась, к ней медленно, тяжело и неуверенно шел Михаил.
— Чего тебе? — спросила Антонина, привстав.
Михаил молча присел рядом, негромко простонал:
— Плохо мне…
— А кому хорошо? — огрызнулась Антонина. — Хамид вон с Дилей уволились. Работать некому.
— Черт с ними. Других найду. Сейчас плохо. Мне плохо… Подохну.
— Самое время остановиться.
— А тебе? — Михаил повернулся к Антонине.
— Мне? А в чем мне останавливаться?
— Сама знаешь.
— Вот и поговорили.
Антонина хотела подняться, Михаил придержал ее за руку:
— Я разведусь с тобой.
— Давно пора.
— Разведусь, — жестко и зло повторил Савостин. — И ты ничего не получишь. Сгниешь подзаборной тварью.
— Ничего, кто-нибудь подберет. Мир не без добрых людей. — Антонина встала, направилась к дому.
Михаил догнал ее, схватил за плечи, развернул:
— Даже если подохну, ничего не оставлю. Ни копейки. Все добро, которое нажил… Сожгу, развалю, уничтожу! А тебе ничего. Слышала, ничего.
Антонина попыталась высвободиться:
— А мне ничего не нужно! Ничего. Лучше под забором, чем жить с тобой, опостылевшим. Каждый день каторга, каждая ночь — пытка! Ненавижу тебя!
Михаил вдруг обмяк, тихо и растерянно спросил: