— Что ты сказала?
— Ненавижу. Сама уйду, и ничего мне от тебя не нужно. Лишь бы отпустил, лишь бы не травил душу.
Савостин снова догнал Антонину, бессильно стал хвататься за нее.
— Тоня… Подожди, Тоня… Умру… Ей-богу, умру.
— И черт с тобой! — отмахнулась от него Антонина.
— Тоня, остановись. Не уходи. Помоги, Тоня. Отведи наверх, сам не дойду. Прошу, Тоня.
— Держись. — Она обхватила его за талию, с трудом стала тащить через двор к веранде.
— Скажи, что не уйдешь, — бормотал Михаил, цепко держась за нее. — Я все прощу, только не уходи. Все оставлю, все твое будет. Только не бросай. Обещай, Тоня. Скажи, что обещаешь. А я обещаю, что все будет по-другому. Пить брошу, ругаться брошу, ревновать брошу. Клянусь, Тоня.
— Молчи, а то и правда концы отбросишь сейчас.
Кое-как они поднялись на веранду, протопали по коридору. Антонина втолкнула мужа в его комнату. Михаил упал на постель, стал тяжело переворачиваться с боку на бок, стонать.
— Плохо, Тоня… Мне плохо. Помоги. Дай чего-нибудь.
— Может, «неотложку»?
— Не надо… «Неотложку» не надо. Там одни коновалы. Прикончат, свалят на тебя. Сейчас пройдет. Оклемаюсь. Налей пива. Пива, Тоня…
Антонина нашла среди грязной посуды и бутылок банку с пивом, открыла, дала Михаилу.
Он стал пить жадно, с икотой, обливая шею пеной. Постепенно успокоился, прошептал:
— Легче… Вроде легче. Пройдет, Тонечка. Пройдет.
Она стояла неподвижно, смотрела, как муж постепенно успокаивается.
Наконец Михаил затих, задышал спокойно, засыпая.
Антонина накинула на него мятый плед, погасила верхний свет, оставив лишь ночной возле дивана, и покинула комнату.
Спустилась во двор, проверила, закрыты ли ворота, показалось, будто тихо тренькнул мобильник. Глянула на черный экран, ошиблась, никто не звонил.
Нашла номер Артура, неуверенно провела по нему пальцем, но набирать не стала, направилась в дом спать.
Проснулась Антонина среди ночи от утробного протяжного стона. Стонал Михаил, крича что-то нераздельное, и среди слов можно было расслышать только ее имя.
— Тоня… Тон… Антонина…
Она быстро поднялась с постели, сунула ноги в тапки, накинула халат, заспешила в комнату мужа.
Михаил лежал поперек кровати, смотрел в потолок остановившимся взором, медленно водил руками перед собой.
— Тоня… Тоня…
— Опять плохо, что ли?
— Тоня…
— Сейчас вывозу «неотложку».
Михаил вдруг затих, по-прежнему глядя в потолок, опустил ноги на пол, попытался встать.
— Куда ты?.. Лежи, сказала. Врача вызову.
Он вдруг вцепился в ее шею, изо всех сил стал сжимать ее.
— Гадюка… гадюка…
Антонина попыталась разжать пальцы Михаила. Вдвоем они упали на диван. Антонине в какой-то момент удалось вырваться, она разогнулась, чтобы подняться, но Михаил продолжал тянуться к ней, не переставая бормотать: