Дориан поморщился и оглядел жалкие фигуры, лежавшие на драных матрацах в нелепых позах. Скрюченные руки и ноги, перекошенные рты, распахнутые мутные глаза его завораживали. Он знал, в каких странных краях они блуждают и какие мерклые бездны дарят им таинство совершенно иного наслаждения. Им было куда лучше, чем ему, скованному своими мыслями. Воспоминания, подобно чудовищному недугу, разъедали его душу. То и дело ему чудились внимательные глаза Бэзила Холлуорда. И все же он не смог бы остаться — смущало присутствие Адриана Синглтона. Дориану хотелось туда, где его не знает никто. Ему хотелось убежать от самого себя.
— Я иду в другое место, — заявил он, помолчав.
— На верфь?
— Да.
— Там точно будет та дикая кошка. Сюда ее больше не пускают.
Дориан пожал плечами:
— Мне надоели влюбленные женщины. Гораздо интереснее женщины, которые ненавидят. Да и опиум там лучше.
— Точно такой же.
— Мне у них нравится больше. Пойдем, выпьем чего-нибудь. Я просто должен выпить!
— Ничего не хочу, — пробормотал юноша.
— Да ладно тебе.
Адриан Синглтон устало поднялся и последовал за Дорианом в бар. Метис в растрепанном тюрбане и поношенном пальто, приветственно оскалившись, водрузил перед ними бутылку бренди и два стакана. Женщины подсели ближе и затараторили. Дориан повернулся к ним спиной и тихо сказал что-то Адриану Синглтону.
По лицу одной из женщин расползлась кривая улыбка, похожая на след малайского кинжала.
— О, какие мы сегодня гордые, — насмешливо протянула она.
— Бога ради, не лезь ко мне! — воскликнул Дориан, топнув ногой. — Чего тебе надо? Денег? Вот, бери. И не смей больше приставать!
В испитых глазах вспыхнули красные искры, но тут же погасли. Взгляд затуманился. Она склонила голову набок и жадно сгребла монеты со стойки. Ее спутница проводила их завистливым взглядом.
— Все бесполезно, — вздохнул Адриан Синглтон. — Мне не хочется возвращаться. Да и к чему? Тут я гораздо счастливее.
— Непременно напиши мне, если что-нибудь понадобится, ладно? — помолчав, сказал Дориан.
— Может, и напишу.
— Что ж, прощай.
— Прощай, — откликнулся юноша, поднимаясь по ступенькам и утирая запекшиеся губы платком.
Дориан направился к двери, болезненно морщась. Он отодвинул штору, и тут раздался глумливый хохот. Смеялась женщина с накрашенными губами, которой он дал денег.
— Вон идет дьявольское отродье! — хриплым голосом завопила она ему вслед и икнула.
— Да будь ты неладна! Не смей так меня называть!
Она прищелкнула пальцами.
— А-а, ты любишь, когда тебя называют Прекрасным Принцем?
При этих словах пьяный моряк вскочил, ошалело озираясь по сторонам, и выбежал в прихожую.