— Спасибо, — проговорила она признательно и сделала глубокий глоток. — Кто вы?
— Я Дуг, — ответил я. — Это мой кабинет.
— Хейли.
Мы через стол пожали друг другу руки. Ее ладонь была маленькой и мягкой, на обкусанных ногтях не было лака.
— Простите меня за вторжение. Мне сегодня утром что-то не везет.
Я махнул рукой.
— Жаль, я не знал, что вы придете. Я бы купил пончиков. И носовых платков.
Она ухмыльнулась.
— Вообще-то это на меня не похоже.
— Вы не виноваты. Я всегда так действую на женщин.
Ухмылка превратилась в полноценную улыбку. У нее была потрясающая улыбка — теплая, невероятно трогательная, увидев ее, я ощутил приятное покалывание в паху. Женщины вроде Хейли никогда мне так не улыбались. Они обычно одаривали меня вежливой мимолетной улыбкой, похожей на аварийный сигнал, который как бы говорил: «Едем дальше, здесь не на что смотреть». Но Хейли сказала:
— Я не хочу возвращаться к себе в кабинет.
— Так оставайтесь здесь, — предложил я.
— Но я не хочу мешать вам работать.
— Знай вы меня получше, вы бы поняли, насколько это смешно.
Она задумчиво посмотрела на меня. У нее были длинные светлые волосы медового оттенка, кожа, словно светящаяся изнутри, и темно-карие миндалевидные глаза. Разговаривая, Хейли широко раскрывала глаза и красиво прищуривалась, когда улыбалась.
— У меня сегодня день рождения, — сообщила она.
— Поздравляю.
— Спасибо.
— Дни рождения — это нелегко.
— И не говорите.
— Сколько вам лет?
— Тридцать шесть. Я в разводе. И еще я мать двенадцатилетнего трудного подростка.
— Вам столько лет, на сколько вы себя чувствуете.
— Тогда мне полтинник.
— Для полтинника вы выглядите потрясающе.
Она улыбнулась.
— Все оказалось не так, как я думала, понимаете?
— В тридцать шесть лет?
— В жизни.
— А, в жизни, — произнес я так, как это мог произнести кто-то мудрее меня. — Не будем об этом.
Она ухмыльнулась.
— Сколько вам лет?
— Двадцать пять. Но чувствую я себя на двенадцать.
Она фыркнула от смеха, но мне это все равно понравилось, и я не прерывал ее, а потом она начала рассказывать мне о разводе, о своем проблемном сыне и неудачах с мужчинами. Ей было тридцать шесть лет, она развелась с мужем и в одиночку воспитывала ребенка. Мне было двадцать пять, и я все еще ждал, что в моей жизни что-то произойдет. Мы жили в параллельных мирах, но внезапно очутились вместе на нейтральной территории моего кабинета. Дело не в том, что она была слишком взрослой для меня: она была слишком красивой, слишком печальной, слишком мудрой и, в общем, слишком искушенной для такого, как я. Но что-то произошло, какой-то сбой во вселенской гармонии, и мы смогли приподнять завесу, разделявшую наши миры, мы болтали и смеялись, Хейли была мила, остроумна, ранима и чертовски прекрасна — за такую красоту не жалко и голову сложить.