— Как дела? — спросил Джим, самодовольно кивая. Он смерил меня взглядом и смотрел на меня сверху вниз. Я тобой полы вытру, хрен моржовый.
— Прекрасно, — ответил я. Может, твое рукопожатие сильнее, но я сплю с твоей бывшей женой. Вот и считай, верзила.
— Вы теперь живете здесь? В моем доме, черт подери?
— Вроде того. Нечего было зевать, неудачник.
— Ну, может, теперь вы тут кое-что почините. Ты не отличишь один инструмент от другого, даже если я запихну их прямо в твою тощую задницу.
— Вряд ли меня можно назвать мастером на все руки. Если бы ты хоть раз заплатил алименты, Хейли смогла бы много чего отремонтировать. Чертов жлоб.
— Когда в доме растет ребенок, нужно уметь кое-что подремонтировать. Мой ребенок, мудила. Так что берегись.
— Я не спорю. Невысокая плата за то, чтобы спать с твоей бывшей женой. Разве я не говорил, что сплю с твоей бывшей женой? Я сплю с ней. Часто. По многу раз. Постоянно. Все остальное я делаю, когда не занимаюсь с ней сексом.
— Он отличный мальчик. Черт подери, держись от него подальше.
— Я знаю. Уж твоей-то в этом заслуги точно нет, урод с бритым лобком.
— Я слышал, вы писатель? Пидор. И что вы пишете?
— В основном статьи в журналы. Как будто ты умеешь читать.
— Здорово. Жалкий безработный пидор.
Нас разделяла пропасть, мы пялились друг на друга, улыбаясь, как два придурка-мачо. Мы бы сплелись рогами, если бы они у нас были, будь мы школьниками, он сделал бы мне в столовке подножку и наступил бы мне на голову. Мимо нас проходят две длинноволосые девицы в обтягивающих джинсах и с голыми животами, и Джим мгновенно вытягивает шею, чтобы рассмотреть их сзади, пока они идут вглубь бара. Народу тьма, но Джим ухитрился занять столик и уселся у стенки, чтобы во время разговора пялиться на задницы. По телефону я предлагал зайти к нему в офис, но он уже закончил работу и сказал мне, чтобы я приходил сюда, в «Клевер»— сдается мне, он здесь регулярно тусуется после работы. Может, он решил, что здесь мы встретимся по-приятельски, — не знаю. Может, ему просто нравится глазеть на студенток, которые, кажется, составляют восемьдесят процентов посетителей бара. Но я подумал: не подмажешь — не поедешь; поэтому я пришел сюда пораньше и до прихода Джима успел пропустить два виски с колой у стойки. И вот я сижу, слегка захмелев, и пью пиво из одного кувшина с Джимом, который пожирает глазами девушек и барабанит пальцами по столу в такт доносящейся из музыкального автомата песне Гвен Стефани. Мы с Джимом давненько не виделись. Я нахожусь в начальной, легкой стадии опьянения, когда все чувства обострены и видишь все резче, четче обычного, поэтому я провожу быструю визуальную разведку. На Джиме военного кроя штаны цвета хаки и рубашка-поло с короткими рукавами, которая обтягивает его широкие бицепсы и солидное пузо — взаимоисключающие, казалось бы, вещи. Его волосы, когда-то темные и густые, седеют на висках, уже и залысины проглядывают. Под глазами у него серые мешки, морщинистые, как апельсиновая корка. Румянец сошел с его щек: они стали рыхлыми и бледными. Прямая и жесткая линия челюсти супергероя начинает расплываться — у него растет второй подбородок. Но все-таки Джим ухитряется выглядеть здоровым и красивым: он похож на футболиста на пенсии, который еще не успел вылететь в трубу.