Миллион с Канатной (Лобусова) - страница 9

Там они и узнали про засаду — что на подступах к Одессе ловят бывших людей Японца, кто был с ним в полку. Везут якобы на огородные исправительные работы, но на деле расстреливают на месте. Бóльшая часть людей из этого полка сгинула. Они решили окольными путями добираться до Измаила. По дороге, в поездах воровали. Так и попали сюда.

— В Одессу возвращаться надо, — резюмировал свой мрачный рассказ Топтыш, — хоть косо, хоть вплавь. Нет сил по этим колдобинам больше тыриться. Вне Одессы нету жизни. В Одессу — и ни за как.

— Я не могу в Одессу, — помолчав, отвела глаза Таня. — Нельзя мне туда.

— Да за шо? Чё це? — удивился Топтыш. — Туча прикроет! Он сейчас за главный. И Алмазную все знают — она завсегда в авторитете.

— Алмазная, ты нас не бросишь? — как-то по-детски произнес Коцик. — Возьмешь к себе?

Вместо ответа Таня молча пожала плечами.

В поезд между тем набивался народ. И было странно, что на такой крошечной станции, в степи, его оказалось столько. Люди, похоже, прятались неделями. И, судя по их активности, поезд точно должен был отправиться дальше — как будто все хотели уехать неведомо куда.

Толстый лысый дядька, сжимая под мышкой каракулевую шапку, усердно пытался влезть на подножку стоящего поезда, потея изо всех сил. Его деревенский жупан был подвязан простой веревкой, а в руках он сжимал явно городской чемодан, хотя по всей его фигуре, а главное, по выражению трусливо-нагловатого лица было видно, что он не имел никакого отношения к городу. Чемодан же и шапку, похоже по всему, украл у одного из застрявших на станции бедолаг.

— Ты глянь, Алмазная, на гуся того пришмаленного, — прищурился Коцик. — О-о смотри, какой чирей пухлый! Прям жир под шкурой.

— Сочный гусь, — загорелся и Топтыш.

Таня с ужасом посмотрела на них. Стоило бежать так далеко, чтобы не убежать никуда! Стоило сесть в поезд, чтобы уехать как можно дальше и понять, что этот поезд всегда будет стоять на месте... Прошлое накатывало зловонным покрывалом, и Таня не могла с этим справиться...

Рядом с ней образовались два одесских вора, бежавших через все фронты бесконечной войны. И так получилось, что она оказалась вместе с ними. И не просто оказалась, а стала их частью, и они приняли ее за свою...

Таня отчетливо понимала, что значат черные горящие глаза Топтыша: она знала повадки этих людей — ведь провела с ними не один год жизни и стала старше не только по возрасту — душой постарела на сто лет. И она прекрасно понимала, что если скажет сейчас, что не хочет больше воровать, то они, эти бандиты, просто поставят ее на ножи... Оба... И Алмазная больше не будет авторитетом для них. А они не станут ее защитой на этой жуткой, страшной бесконечной дороге. Поэтому Таня приняла решение сразу. Собственно, ей и некуда было отступать назад.