— Ваша знакомая? — спрашивает Джим.
— Виделись пару раз.
Чувствуется, как что-то меняется в ней, она закрывается.
— Мне пора возвращаться. У меня еще встреча сегодня.
И встреча, конечно, с мужчиной, в этом нет сомнений. Джим начинает паниковать: он не должен, не может ее отпустить. Он дотрагивается до нее.
— Не уходите. Пойдемте со мной. Я знаю один паб. Там много льда и джина.
Он все еще прикасается к рукаву ее пальто из грубого хлопка. Ева не отталкивает его, только смотрит задумчиво. Джим уверен, что девушка скажет «нет», повернется и уйдет. Но она говорит:
— Хорошо. Почему бы и нет?
Джим кивает с напускной беспечностью, хотя ощущает нечто совсем иное. Думает о пабе на Бартон-роуд; если понадобится, он сам отвезет туда проклятый велосипед. Встает на колени, ищет повреждения; на первый взгляд — ничего, если не считать длинной рваной царапины на переднем крыле.
— Ничего страшного, — говорит Джим. — Я его поведу, если хотите.
Ева качает головой:
— Спасибо. Справлюсь сама.
И они уходят вдвоем — выбравшись из колеи, которая каждому из них была предназначена, — в сгущающиеся сумерки, в тот день, когда один путь избрали, а другим пренебрегли.