Рука Евы замирает. Она напряженно прислушивается к происходящему наверху — не доносится ли оттуда негромкий голос мужа, разговаривающего по телефону, или стук пишущей машинки. (Он с осторожностью относится к текстовому процессору[16], подаренному ему Евой на шестидесятилетие, утверждая, что размытые зеленоватые буквы появляются на экране слишком быстро.) Но ничего не слышит — только урчание кота, жужжание древнего холодильника и невнятные крики соседки, синьоры Финелли, которая пытается сказать своему глуховатому мужу, что пицца готова. А затем раздается странный звук, похожий на поскуливание раненого животного.
Ева пулей взлетает наверх. Перед дверью в комнату Теда она останавливается, пытаясь отдышаться. Стон становится громче: как будто тот, кто его издает, пытается найти слова, но ему подвластны только бессвязные протяжные гласные. Она открывает дверь и видит спину Теда, выпрямившегося в кресле за столом. Первое, что приходит ей в голову: «Следов крови нет». И второе, когда Ева подбегает к мужу и поворачивает к себе лицом: «О, господи!»
Лицо Теда выглядит окаменевшим, подвижны лишь глаза. Он смотрит на нее изумленным детским взглядом (на секунду Еве вспоминается двухлетняя Сара, заболевшая ветрянкой, закутанная в промокшие от пота простыни), пока она гладит его по щеке.
— Дорогой, что случилось? Тебе больно?
Ева не ждет ответа: из полуоткрытого рта Теда вырывается только уже знакомый стон — будто он собирался что-то сказать, но остановился на полпути, когда его тело окаменело.
— Я вызываю скорую помощь. Не шевелись, пожалуйста. Я здесь. С тобой. Мы отвезем тебя в больницу как можно быстрее.
Ева хватается за телефон, стоящий на столе Теда — тот наблюдает за ней. Пока Ева набирает номер скорой помощи, ее взгляд останавливается на первой странице перекидного блокнота — верхняя страница покрыта мелкими каракулями. Разобрать нельзя ни слова.
Ева берет левую руку Теда в свою.
— Скорая помощь? — произносит она в телефонную трубку.
Спустя несколько часов Ева сидит на металлическом стуле в приемном покое больницы скорой помощи. Это низкое современное здание в пяти минутах ходьбы от их дома; Ева проходила мимо бесчисленное количество раз, направляясь в Трасте-вере. Их дом расположен у высокого холма Монтеверди-Веккио; от улицы его отделяют железные ворота, а ко входу ведут крутые ступени. Вдоль них соседи посадили ароматную зелень, газонную травку и пурпурные бугенвиллеи, лепестки которых сейчас, в последние дни лета, укрывают каменную лестницу.
Ева идет этим путем почти каждое утро — спускается не торопясь, останавливаясь, чтобы поздороваться с синьорой Финелли и насладиться мягким, желтоватым римским светом, отражающимся от черепичных крыш и окон обветшалых дворцов. В кафе на площади она заказывает кофе и мороженое — иногда в компании с кем-нибудь из друзей, но чаще в одиночестве. Заходит на рынок, где покупает помидоры, перец, кабачки и несколько шариков моцареллы; они перекатываются в целлофановом пакете, как пойманная рыба. Затем медленно идет обратно и проходит мимо больницы, на ее стене яркими красными буквами написано «Pronto soccorso» — «Скорая помощь».