Дэвид оказался намного более содержательным человеком, чем считала Ева сначала. Ей импонировал его ум и знания в области культуры и искусства. Однажды он повел Еву в Королевский театр смотреть «Куриный суп с ячменем»[7], и постановка чрезвычайно ей понравилась, к тому же Дэвида приветствовала как минимум половина посетителей театрального буфета.
Они рассказали друг другу историю своих семей, и это сделало общение еще более свободным. Родня отца Дэвида эмигрировала в Штаты из Польши, а родственники матери приехали в Лондон из Германии. Теперь семья Кац жила в Хэмпстеде, в добротном эдвардианском доме, отделенном от дома родителей Евы всего лишь поросшим вереском пустырем.
Если уж говорить честно, не последнюю роль сыграла и внешность Дэвида. Ева не отличалась тщеславием: унаследовав от матери отличный вкус — пиджак по фигуре, красиво обставленная комната, — она с детства была приучена ценить умственные способности человека выше его внешнего вида. Но Ева ловила себя на том, что ей нравится, как Дэвид притягивает взгляды, когда появляется где-то, и как любая вечеринка с его участием становится более веселой и оживленной.
К концу осени их уже воспринимали как заметную пару в кругу, где вращался Дэвид, — среди начинающих актеров, драматургов и режиссеров. Ева купалась в его обаянии и уверенности; в заигрываниях его друзей, в их шутках для посвященных и в абсолютной убежденности, что мир принадлежит им, стоит только руку протянуть.
В своем дневнике Ева писала: «Возможно, именно так и приходит любовь, и мы не замечаем той тонкой грани, что отделяет знакомство от близости».
При всем желании Еву нельзя было назвать опытной. До Дэвида она встречалась только с Бенджамином Шварцем. Они познакомились на танцах в Хайгейтской мужской школе. Шварц, застенчивый мальчик с совиным взглядом, был глубоко убежден, что когда-нибудь именно он изобретет лекарство от рака. Бенджамин так и не зашел дальше того, чтобы взять ее за руку и попытаться поцеловать; рядом с ним Ева часто испытывала скуку, которая нарастала, словно подавляемая зевота. С Дэвидом никогда не бывает скучно. Дэвид весь движение и энергия, он как цветное кино, когда все остальные — кино черно-белое.
С другого конца бара он находит ее взглядом, и губы его беззвучно шепчут:
— Прости.
— Видела? — спрашивает Сьюзан, наблюдая за этим безмолвным диалогом.
Ева потягивает вино, наслаждаясь чувством незаконного обладания предметом, который вожделеют многие…
Впервые Ева оказалась в комнате Дэвида в тот душный июньский день, когда они в последний раз играли «Сон в летнюю ночь». Дэвид усадил девушку перед закрепленным над умывальником зеркалом, как манекен. Сам встал позади и разложил ее волосы волнами по светлому хлопковому платью.