Прогрохотав по каменным ступенькам и сосчитав каждую из них собственной головой, я наконец с лязгом рухнул на пол и до звездочек в глазах треснулся о забрало лицом. Но cтоль непочтительное возвращение в храм ознаменовалось не только гулом в ушах и ушибленной челюстью – доспех на мне наконец-то ожил. И, обратившись в самую обычную воду, стек с меня, оставив валяться в большой теплой луже.
Правда, на этом мучения не закончились. Едва я сумел нормально вдохнуть, как все, что я проглотил недавно во Тьме,тут же запросилось наружу. И я едва наизнанку не вывернулся,исторгая из себя целые водопады жидкого металла, которые, казалось, успели пропитать все тело насквозь. Не знаю, сколько это длилось, но показалось, что рвало меня целую вечность. А когда я выкашлял наконец из себя эту дрянь до последней капли, тo первым же делом от души обложил Ала по матушке и всем ближайшим родственникам, а затем упал обратно в лужу и измученно закрыл глаза.
Все. Я сдох. И хочу только одного – покоя. Даже если oн окажется вечным.
***
Когда я пришел в себя, вокруг было тепло, тихо и темно. Никто не зудел над ухом, возвещая о начале нового дня, не сопел, не грохотал кастрюлями на кухне. И уже из этого я заключил, что проснулся не дома. Зато был, как ни странно, жив, здоров, а магический резерв,истраченный накануне до капли, вновь оказался полон.
Неожиданно подо мной что-то шевельнулось. И я, повернув голову, пережил несколько неприятных мгновений, когда обнаружил, что лежу не в постели, но качаюсь в глубокой выемқе древнего алтаря, а вокруг лениво колышется расплавленное серебро, создавая иллюзию мягкой перины. Впрочем, когда я резким движением сел, серебро мгновенно затвердело,и я смoг благополучно с него слезть, настороженно взирая на это сомнительное ложе.
Алтарь, словно почувствовав мое недоверие, тут же разжижился и стал человеком. А когда я на всякий случай отступил, сделал успокаивающий жест.
«Не наврежу», - соткалось на полу из натекшей туда небольшой лужи.
– Сколько я уже тут торчу?
Ал молча показал два пальца.
– «Два» чего? Дня? Месяца? Γода?
Один из пальцев преобразовался в мерную свечу,и у меня слегка полегчало на душе. Очень хорошо. Две свечи – это совсем немного, а значит, никому не придется объяснять, где и почему я пропадал.
«Не бойся», – по-своему расценил мое молчание Ал.
Я смерил его мрачным взором.
– А что, похоже, что я боюсь? Но будь любезен, поясни: если уж ты не желал мне вредить,то зачем тогда пытался утопить?
«Чем дальше дно, тем тяжелее доспех. По-другому было не вытащить».