Были книги: сборники поэзии, Святейшая книга и роман о подвигах, которые его ничуть не удивили; трактат "Анотомикон или человека описание", который был весьма неожидан в библиотеке женщины; несколько томов эмирских сказок и древних легенд.
Были украшения. Птичьи перья -- леди Харроу показала детские игрушки, которые иногда собирает из них. И больше ничего.
Гостиную тоже обыскали, причем очень тщательно -- с простукиванием стен и полов. Наконец, тени объявили, что больше ничего подозрительного в доме нет. Дойл повернулся к леди Харроу и сказал тихо:
-- Леди, глава тайной службы короля удаляется.
-- А что милорд Дойл?
-- Он рад, что подозрения в ваш адрес были напрасными. Теперь позвольте пожелать вам хорошего вечера, -- он поклонился настолько, насколько позволяла спина, и последовал за тенями, не дожидаясь ее ответа.
Следующий месяц не прошел -- промчался галопом, принеся с собой бесконечные обыски и допросы. Дойл обещал перевернуть город вверх дном -- и он это сделал. Комната, куда он складывал изъятые запрещенные предметы, была заполнена почти до потолка, подземелье наполнилось бедняками и лордами, одинаково лепечущими оправдания, но настоящая ведьма ускользала.
Дойл был в ярости. И не только потому, что ничего и никого не нашел, но и потому, что не уложился в отведенным самому себе срок, -- наступала Большая охота, и отговорить от нее Эйриха было невозможно.
-- Брось, брат, ты становишься похож на сумасшедшего охотника на ведьм, -- сказал ему Эйрих за неделю до выезда. -- Возможно, твоя ведьма уже убралась из столицы. Или влюбилась здесь в какого-нибудь лорда и сейчас занята не кознями, а...
Король не договорил, только подмигнул. Дойл махнул рукой:
-- Хорошо, что ты все еще шутишь.
Чем ближе была охота, тем больше он укреплялся в мысли, что она не пройдет гладко. Действительно, в замке, в столице король под надежной охраной, тогда как в лесу он станет значительно более уязвим. Поэтому, когда Эйрих спросил, едет ли он, Дойл однозначно ответил:
-- Разумеется.
Эйрих кивнул и уточнил:
-- А королева?
Он был готов рисковать своей жизнью, но вряд ли поставил бы под удар жизнь своего еще не рожденного ребенка.
Вопрос с королевой волновал и Дойла -- он понятия не имел, что будет правильнее: взять ее с собой и не спускать с нее и с Эйриха глаз или оставить в замке, под охраной Рикона. Наконец, он сказал:
-- Полагаю, королеве в ее положении не пойдет на пользу долгая дорога и тяготы походной жизни.
Королеву было решено оставить. Узнав об этом, она кусалась и плевалась ядом, билась в истерике и даже пыталась (по словам теней) поколотить Эйриха маленькими, но жесткими кулачками, но, кажется, этим еще больше убедила его в верности принятого решения.