Костры в человеческий рост уже разгорелись жарко, для короля и тех, кого он пожелал бы приблизить к себе, соорудили невысокую трибуну. Остальным предстояло стоять. Эйриха еще не было, но Дойл не стал его ждать, прошел к трибуне и сел с краю -- и тут же встретился взглядом со стоящей напротив леди Харроу. Мелькнула нездоровая мысль позвать ее к себе, но он, разумеется, отбросил ее и просто наклонил голову, обозначая, что видит ее. В ответ она сделала неглубокий реверанс.
Эйрих явился ровно в тот момент, когда горны возвестили начало ночи. Как и все мужчины, он был в доспехах -- только сияюще-золотых.
-- Во имя Всевышнего и во славу природе, -- произнес он, поднявшись на трибуну, -- мы собрались здесь. От каждого из моих подданных сегодня я требую клятвы. Клянетесь ли вы в том, что сердца ваши чисты от обиды, злобы, зависти и ревности?
Среди придворных прошло шумное: "Клянусь".
Дойл повторил его вместе со всеми, хотя и сомневался, что старая традиция действительно заставит ведьму или заговорщика избавиться от своих порочных мыслей.
-- Да пребудет с нами Всевышний, -- Эйрих сел на свое место, и снова затрубили трубы и загудели рожки.
Дойл перевел взгляд на леди Харроу -- наблюдать за ней было куда приятней, чем слушать бестолковую болтовню герольда или смотреть, как между кострами ковыляют похожие на двух слепых кутят отважные рыцари Стении.
-- Кажется, -- шепнул он брату, -- что это у них ноги разной длины, а не у меня.
-- Зато мала вероятность того, что они осквернят праздник Большой охоты и перережут друг другу глотки, -- отозвался Эйрих. За бряцаньем мечей и доспехов и за треском костров едва ли кто-то смог бы услышать их разговор.
Кто одержал победу, Дойл не знал: на его взгляд, обоих следовало лишить рыцарского звания и выпороть вожжами. Зато леди Харроу следила за боем с невероятным напряжением, даже один раз поднесла ладонь к губам.
Вторая пара смотрелась чуть лучше -- они не пытались наступить на ноги сами себе и изредка делали правильные ученические выпады, а один из них -- с красно-синим плюмажем -- даже сносно держал щит.
Но в целом на приличных бойцов они не тянули.
-- Вот к чему приводит мирная жизнь, -- пробормотал Дойл себе под нос и вернулся к наблюдению за леди Харроу, значительно более увлекательному занятию.
Даже издалека было видно, как меняются эмоции на ее лице: от страха к облегчению, от испуга к радости. Когда красно-синий плюмаж ударом щита повалил своего соперника на землю и выбил у него из рук меч, она, кажется, кричала вместе со всеми.
А потом на вытоптанную площадку вышел огромного роста рыцарь в черных доспехах, снял глухой шлем и пророкотал: