Король наградил каждого из семерых тяжелым, пронизывающим взглядом и приказал:
-- На колени.
По одному милорды тяжело опустились на пол и склонили головы.
-- Милорд Трэнт, -- произнес Эйрих, -- милорд Грейл, милорд Ойстер, милорд Рэнк, милорд Арвинт, милорд Стоу, милорд Ройс, -- называя имя, он медленно переводил взгляд с одного на другого. -- Наши ближайшие соратники, члены нашего совета, которым мы доверяли и на которых полагались, как полагаемся на родного брата. Стали предателями.
Дойл стиснул зубы от напряжения -- Эйрих говорил хорошо, властно и жестко, даже невиновным становилось не по себе.
-- Ваша вина доказана, милорды, поэтому мы не будем спрашивать, что вы можете сказать в свое оправдание. Мы зададим другой вопрос. Что именно: жадность или глупость заставила вас отравлять источник, из которого пьете сами?
Ответом закономерно была тишина -- все, что могли, милорды уже сказали на допросах.
-- Если бы вы покушались только на нашу жизнь... -- продолжил Эйрих негромко, -- мы, возможно, даровали бы вам прощение, изгнали из столицы, но сохранили бы ваши жалкие жизни, милорды. Но вы подняли руку на самую суть Стении, на ее королевскую власть, задумав лишить страну ее короля, а со временем и наследника. И потому вы хуже захватчиков, хуже северных мятежников. Мы не желаем слушать ваших оправданий и мольбы, и властью, данной нам Всевышним, повелеваем...
Теперь тишина стала полной.
-- Лишить милордов Трэнта, Грейла, Ойстера, Рэнка, Арвинта, Стоу и Ройса всех их титулов и земель, после чего предать смерти. Рэнк и Арвинт, чья вина в молчании, а не в злоумышлении, будут выпороты плетьми и обезглавлены, остальные -- повешены и четвертованы, тела их будут преданы огню, а пепел развеян по ветру. Казнь состоится сегодня на закате. Таково наше решение.
Дойл сделал со своего места знак теням, и милордов -- уже бывших -- увели. Вечером на площади они предстанут в своем истинном обличье -- без драгоценностей, в одних рубахах, без ножен. И для всех, кто увидит казнь, это будет неплохим напоминанием о безусловности королевской власти и королевского слова.
Едва милордов вывели за двери, неприятное чувство в груди Дойла пропало -- теперь можно было расслабиться. Он разогнул и вытянул вперед праву ногу, размял колено и негромко удовлетворенно выдохнул. А потом встретился взглядом со стоящей в толпе, мрачной, рассерженной леди Харроу.
Как только закончился суд, Дойл, сам понимая, насколько глупо поступает, бросился в толпу и успел перехватить рыжеволосую леди до того, как она покинула замок. Она остановилась -- но глаза ее метали молнии.