Линия отключилась. Дариус стоял и тупо смотрел на трубку в руке.
Одеревенев от шока, он обвел пустым взглядом кабинет, где на всех вещах лежал отпечаток руки Летти. Их фотография во время медового месяца в Греции. Снимок УЗИ их ребенка.
По крыше стучал дождь. Похоже на стук детской погремушки.
Он брошен, абсолютно одинок. Он потрясен, словно получил удар в зубы. В зубы! Да у него вырвали все внутренности.
Ему пришлось опереться на стол, чтобы устоять на ногах.
И вдруг он понял, почему Говард Спенсер превратился в преступника, когда потерял жену. Дариусу захотелось поджечь все кругом.
Едва передвигая ноги, словно постарел на пятьдесят лет, он вышел из кабинета.
– Все в порядке, сэр? – спросила Милдред Харрисон. – Вы едете в больницу к миссис Кириллос?
«Миссис Кириллос». Он чуть не расхохотался.
Дариус обвел взглядом открытое офисное пространство с высоким потолком, со служащими за компьютерами и тихо ответил:
– Нет. – И ушел не оглядываясь.
Он провел день в одном из подвальчиков на Манхэттене, пытаясь напиться шотландским виски.
Даруис вернулся в темный пентхаус уже поздней ночью. Через высокие окна сверкал огнями Манхэттен, но он не видел ничего кроме темных теней. Он – один на свете. Он всегда будет один. Пришло время принять это как данность.
В холле были оставлены три дорогих чемодана. Чемоданы, которые Летти упаковала, когда узнала, что он ничтожество, и выбросила его из их семейного дома.
Дариус медленно огляделся: модная дорогая мебель в безликом помещении пентхауса.
Этот пентхаус – не его дом.
Его дом – Фэрхоулм.
Дариус закрыл глаза, представляя открытый ветрам, стоящий на океанском берегу особняк с окнами, выходящими на Большой Южный залив и простор Атлантики. Розы в саду, поля и пляж, лужайка, где он учил Летти танцевать. Где впервые узнал, что такое любить.
Он открыл глаза и вздохнул.
Его дом там, где Летти.
Она сказала, что это он чудовище, а не ее отец.
Дариус прижался лбом к холодному стеклу.
Говард Спенсер когда-то был хорошим человеком, хорошим хозяином. Он был добр со всеми, включая испуганного одиннадцатилетнего мальчугана, только что приехавшего из Греции в чужую страну. Но он изменился, когда потерял любимую жену.
Дариус невидящим взглядом смотрел в окно. Почему он так решительно хотел отомстить ее отцу? Настолько решительно, что ему было все равно, как сильно он ранит Летти.
Он убедил себя, что его действия оправданны, потому что винил Говарда Спенсера в преждевременной смерти своего отца, смерти от несчастья.
Летти права: он лжец. И самому себе он тоже лгал.
Правда, спрятанная глубоко в душе, заключалась в том, что единственный человек, виновный в смерти отца, – это он. Но ему слишком тяжело посмотреть правде в глаза.