Он пронзил ее ледяным взглядом:
– Я не хочу слушать твои лекции, Элени.
– Мне все равно, чего ты хочешь. Указывать тебе на твои ошибки в обращении с дочерью – это моя обязанность. Так что перестань быть упрямым, как баран.
– Упрямым, как баран?
– Да, все мужчины такие. Вы на все смотрите сквозь призму собственного эгоизма.
– Ты считаешь меня ужасным отцом, принцесса, но с тех пор, как я узнал о существовании дочери, я внес столько изменений в свой образ жизни, сколько никогда не вносил в него до сих пор. Я привез ее сюда, я живу с ней под одной крышей, я иду ради нее на уступки. Что еще мне нужно делать?
– Тебе нужно уделять ей больше времени, Габриель. Неужели это так трудно понять? – Глядя на его хмурое лицо, Элени вздохнула. – Ты сказал, что хочешь с ней сблизиться. Ты сказал, что она для тебя важна. Но с того момента, как мы с тобой заключили нашу… э-э-э… сделку две недели назад, ты только и делаешь, что ищешь предлог, чтобы не проводить с нами время. Анджелина просто реагирует на твое поведение.
– Похоже, она безумно рада тому, что ты никуда не уезжаешь.
– Да, она рада.
– Тогда что еще ей нужно?
– Неужели ты думаешь, что я могу заменить ей тебя? – Внезапно ее осенила догадка, и она мягко посмотрела на него. – Что-то внутри тебя мешает тебе с ней сблизиться. Разве удивительно, что она думает, что не нужна тебе?
Габриель смерил Элени гневным взглядом, затем отвернулся и понял, что она в очередной раз права. До сих пор он делал все, что она ему советовала, только не уделял время своей дочери. После своей ссоры с Анджелиной он работал как проклятый. Потому что сейчас, когда договор был подписан, он не имел права на ошибку.
– Габриель, все твои благие намерения потеряют смысл, если ты не будешь подкреплять их поступками. Неужели тебе так трудно делать то, что тебе говорят?
– Для меня не существует никаких трудностей, принцесса.
Вместо того чтобы уйти, она положила ладонь ему на руку и мягко рассмеялась:
– Все мужчины так говорят.
Габриель повернулся, собираясь ее осадить. Однако, когда он посмотрел в ее карие глаза, его раздражение вмиг прошло, и он вдруг вспомнил о том, о чем предпочел бы забыть навсегда.
– Когда мне было восемнадцать, я был опекуном своей сводной сестры Изабеллы, пока моя мать решала свои собственные проблемы.
– Изабелла была помолвлена с Андреасом, но у нее…
Он тяжело сглотнул.
– Да, у нее был роман с Никандросом. Изабелла была такой же ветреной, как и наша мать. Она не могла удовлетвориться чем-то одним. Она меня раздражала, и это все только усложняло.
– Почему она тебя раздражала?