В ярости он принялся крушить подъезд дома, в котором жил. Бил и пинал ногами всё, что попадалось на глаза. Говорят (врут, наверно), консьержка со страху заползла под стол и затаилась как мышь.
Вот, думаю, тема так тема, аншлаг обеспечен. Прямо просится в передачу нашего шоумена. Уж там наш храбрый ведущий покажет родителям кузькину мать. Пригрозит лишением родительских прав за ненадлежащее выполнение родительских обязанностей. Штрафанёт за порчу казённого имущества. Обзовёт тварями. Размажет по стенке.
Однако — тишина. Всё правильно. Наш аника-воин может воевать только со слабыми женщинами и испитыми задохликами.
Попробовал бы храбрый шоумэн вякнуть хоть полслова — боюсь, ему пришлось бы лезть под стол, как той консьержке: спасаясь от джигита и его дружной многочисленной родни.
О, думаю, напротив: он бы подсуетился, подобострастно завилял хвостом. Выразил всяческие глубокие, глубочайшие соболезнования. И немедленно кликнул сбор денег для убитой горем семьи.
Посему предлагаю торжественно переименовать передачу. Пусть отныне она называется: «Молодец против овец». А концовка «Против молодца — сам овца» — будет подразумеваться сама.
SAPIEINTI SAT. Умному достаточно.
* * *
Но возвратимся к многострадальным врачам. К эпизодам из многосерийного советского триллера.
Я лежу на сохранении в маленькой городской больничке. Кормят отлично, по четвергам свежевыпеченная вкуснейшая стряпня — кулинарии обзавидуются. По пятницам селёдочка с лучком, с горячим нежным, взбитым как пух пюре. Милые, внимательные доктора и сёстры.
Но вот ночью привозят больную. Какая там врачебная тайна, врачебная этика — о чём вы? Наутро всё отделение бойко стрекочет и жужжит о поступившей пациентке. Ей лет тридцать, лица её я не видела, потому что она всё время прятала и отворачивала, своё лицо.
Привезли с обширным химическим ожогом гениталий, особенно пострадало влагалище. Откуда мы столь подробно проинформированы? От нянечек!
Пациентка при поступлении рассказала (вернее, прокричала): мыла окно и нечаянно уселась в тазик с уксусом.
— Ага, — многозначительно хмыкнули врачи. — Рассказывай. В тазик с уксусом она уселась. С неразбавленным, девятипроцентным.
Шушукаются и хихикают сестрички. Чешут язычки санитарки. С горящими глазами — скучна и скудна событиями палатная жизнь — жарко обсуждают горячую новость больные.
Потому что ясно же, что женщина гуляла, вела аморальный образ жизни. Мужики над ней пошутили. Сговорились и обмакнули подружку в уксус. Внутрь бутылочку ввели и хорошенько плесканули: чтоб знала, мочалка, как давать кому попало.