— Был, но в седьмом часу ушел.
— Куда?
— Я уж и не помню… — На лице его вдруг выразилось понимание. — А, вы намекаете на набережную, так сказать. Я встречался в ресторане с клиентом… точно! Деловая память.
— А чем занимались?
— Сделкой.
— А конкретно?
Сигизмунд вопросительно взглянул на Сержа, тот кивнул.
— Деньги считали.
— И сколько насчитали?
Снова вопросительный взгляд — кивок.
— Двести тысяч долларов. Казанский сложил их в кейс — вот в такой. — Адвокат постучал пальцем по своему темно-красному чемоданчику на коленях.
— Оригинальный цвет, — заметил Валентин.
— О, Марк — человек оригинальный, даже экстравагантный… — Сигизмунд улыбнулся в глубине растительности. — Питает пристрастие к «красненькому»… не к винцу, нет, не пьет. Я вот тоже соблазнился, и что вы думаете? Замок дрянь, уже ремонтировал.
— Сожалею. Вы помните, во время сделки кто-нибудь покидал кабинет? Хоть на минуту.
— Клясться не буду, но, по-моему, нет. — Адвокат обежал взглядом компаньонов. — Вы моим клиентам что-то инкриминируете?
— Я не понимаю, из-за чего убит Алеша.
— В наше сумасшедшее время? Господи! Из-за чего угодно, с собутыльником, например, повздорил.
— И Марина с собутыльником?
— Прискорбно так шутить. Прекрасная женщина, роскошная; романтическая! И каким же способом ее умертвили?
— Выбросили из окна.
— Дилетантство!
— Естественно, не в уголовном мире Марина жила — в светском, благопристойном. В котором вдруг обнаружила убийцу.
— Как это?
— На похоронах мужа, на кладбище, она внезапно испугалась, может быть, осознав, кто убил его.
— Кто?
— В агонии Марина сказала: святой Грааль.
Сигизмунд задумался на мгновение, склонив голову, и молвил:
— Про такого «авторитета» не слыхал.
— Это образ, символ европейской средневековой мистики.
— Красиво. Но эту пару прикончил какой-то современный реалист.
— Верное определение. Свидетели уверяют, что на кладбище в обозримом пространстве никто из посторонних не возникал. Правда, шли параллельные похороны…
— Абсурд! Зачем убийце возникать на кладбище? Убитого в последний путь проводить?
— Вот я и делаю вывод: преступник — некто из близких, который не мог (из этических или маниакальных побуждений) отказаться участвовать в похоронах.
Серж пояснил любезно:
— Валентин Николаевич намекает на меня (чувство долга у друга) или на Митю: неодолимое желание видеть соперника в гробу.
— Намек — это еще не обвинение, — парировал адвокат. — И если нет больше вопросов…
— Есть. После поминок мужа Марина слегла и в бреду повторяла цифры: три тысячи девяносто пять. Я их называл. И такие прожженные дельцы якобы не сообразили, что эта сумма означает курс доллара на пятое декабря.