— А Серж ему якобы сказал: «Сегодня вечером ваша жена улетает в Америку с дракончиком». Как же встретились соперники на набережной?
— А что, если в полшестого Алеша прямо в фирму ихнюю рванул? Тут любовник выходит — и пошло-поехало.
— Это мысль, — согласился Валентин. — Но от кого он мог знать, что Марк в «Страстоцвете»?
— Кто?
— Любовник Марины.
— Так вы этого «дракончика» вычислили?
— Да, третий компаньон.
— Вы настоящий сыщик! — восхитился старик. — Ну, от кого мог Алеша узнать? От того же Сергея Александровича, стопроцентно ему верить нельзя.
— Нашему бывшему Сергею Александровичу? — встрял гардеробщик. — Ловкий мужик, хитрован. Вот Алеша — тот простая душа… Можно еще сигаретку?
— Пожалуйста. Где у вас тут телефон-автомат?
— Вон в углу, под стеклянной крышей.
Валентин набрал номер Пчелкиных.
— Саш, есть новости?
— Пока тихо, никто не появлялся. Звонила некая Варвара Григорьевна, просила тебя срочно подъехать.
— Это Борина бабушка. Еду.
— Я вам утром звонил. Варвара Григорьевна.
— Ходила в милицию, через три дня можно подавать заявление, что Боренька пропал.
Наступила пауза; Валентин окинул взглядом иконостас, белоснежную пышную кровать в углу, цветы в горшках на подоконниках за уютной тюлью. Он медлил, зная, что вот-вот милый этот мирок разрушится.
— Но у меня надежда только на вас, Валентин Николаевич.
— Дело в том, что ваш внук…
— Он жив?
— Мне неизвестно, честное слово. Но он оказался более замешанным, чем предполагалось нами.
— Я знаю. — Варвара Григорьевна взяла со стола черный полиэтиленовый мешочек, слегка встряхнула, и на бордовый плюш посыпались банковские пачки «зелененьких». — Здесь сто тысяч.
Валентин пробормотал:
— Вот, значит, какую сумму Казанский ему за молчание отвалил. Немало.
— Из «Страстоцвета» Казанский? Он же в Америку уехал.
— Двадцать восьмого ноября они с Борей до Шереметьева не доехали. Был убит Алеша.
После молчания старуха сказала сурово:
— Такие деньги за молчание не платят. За пособничество.
— Это еще надо доказать. Где вы нашли доллары?
— В божнице за стеклом, за иконой Спаса Нерукотворного лежал черный мешочек. — Она на мгновение сникла, но тут же выпрямилась. — Я прибиралась к Рождеству — этой погани там не было. Погани — говорю я! Спаситель прогнал торговцев из храма. Это нечистые деньги, проклятые.
— Боря хранил мешочек у себя в столе, — пояснил Валентин. — Теперь понятно, почему он не захотел переехать к Даше, боялся за свои сокровища. Помню, как испугался он, что я будто бы в столе копаюсь. И переложил в более надежное, как он считал, место.