И? И что? Пытаюсь поймать ускользающую мысль и не могу. Вместо связных образов в затуманенном сознании рождаются совсем иные. Смутные. Странные. Необычные. Незнакомые. Белёсый мир, затянутый неясной пеленой. Мягкое колыхание кипельно-белых тонких нитей…
Тихие переливчатые перепискивания. Ощущение падения и мой смех. Невидимые руки, из которых я старательно пытаюсь вырваться… Бегу… Зависшие, покачивающиеся в тумане полупрозрачные пузыри… Острые коготки, мелькнувшие перед лицом. Громкий визг, заставляющий шарики разлететься в стороны…
Волнообразные сокращения чего-то объёмного, упругого, ворсистого, за что я старательно цепляюсь, чтобы не упасть. Идущее от него ласковое тепло, в которое хочется укутаться… Гул. Чужой, незнакомый, пугающий… Наползающая тьма… Страх. Липкий, парализующий… Яркая вспышка. Грохот…
— Дивария!
Что-то сильное сжимает мне плечи и встряхивает, заставляя прийти в себя. А потом и вовсе подхватывает, поднимая вверх и требуя:
— Не пугай меня, девочка. Ну очнись же!
Делим? Открываю глаза, с непонятной самой себе растерянностью взирая на своего спасителя. С тем же недоумением осматриваю отсек с искорёженным, развороченным входом, края которого не только оплавлены, но ещё и дымятся. Это как он его так радикально ухитрился вскрыть? То есть взрыв был на самом деле?
— Вот умничка, — с явным облегчением выдыхает исгреанин. Гладит меня по голове, трогает руки и ахает: — Да ты замёрзла!
Осторожно опускает меня обратно на лежак. Поддерживая одной рукой, чтобы я не упала, стаскивает с себя куртку. Заворачивает меня в неё и снова поднимает на руки.
— Потерпи немного, ладно? Сейчас вернёмся, согреешься, поешь. Всё хорошо будет, обещаю.
Так я и не спорю. Хотя насчёт «хорошо» у меня есть основательные сомнения.
Во-первых, сознание упорно не желает фиксироваться в реальности, и я постоянно куда-то проваливаюсь. То в пугающую темноту, то во всё тот же белёсый мир, который мне привиделся.
Во-вторых, аппетита совсем нет, и я с пассивным равнодушием смотрю на еду, которую ещё вчера проглотила бы с удовольствием.
— Дивария, ну нельзя же так, — волнуется, упрекая, Делим и пододвигает ко мне тарелочку с мясными ломтиками. — Смотри, здесь всё то, что тебе нравится. Ты же любишь фидьяр. Хоть кусочек съешь!
Послушно пытаюсь выполнить его просьбу, даже откусываю немного, прожёвываю и заставляю себя проглотить. В итоге остальное откладываю. Не могу.
— Так не пойдёт! — решительно заявляет исгреанин.
Он поднимается с кресла и огибает стол. Садится рядом и поправляет пушистый тёплый плед, в который я закутана. Одной рукой меня приобнимает, чтобы удобнее было, другой подносит к моим губам стакан с густым жёлтым напитком.