Она отчаянно замахала в ответ, а толпа орала, надсаживая глотки. Моторы «Лифта на тринадцатый этаж» медленно развернулись, занимая нужное положение для взлета. Техники отцепили причальные канаты, закрутились пропеллеры, и огромная махина поднялась в воздух в вихре конфетти. Ученики-историки развернули транспарант с надписью «Валентайнов день!». Толпа вопила так, словно не сомневалась, что дирижабль держится в воздухе только силой их любви: «Ва-лен-тайн! Ва-лен-тайн!»
А Валентайн не обращал внимания на шум и развевающиеся флаги. Он не сводил глаз с Кэтрин, подняв руку в прощальном приветствии, пока дирижабль не поднялся так высоко, что человека на борту невозможно стало разглядеть.
Наконец «Лифт» превратился в крохотную точку. Трибуны понемногу пустели. Кэтрин вытерла глаза, взяла Собаку за поводок и пошла домой. Она уже тосковала по отцу, но у нее был план. Она проведет собственное расследование и узнает, кто была та загадочная девушка и почему отец так ее испугался.
Том помылся, выспался, наелся, и ему начало казаться, что приключения, пожалуй, не так уж и плохи. К утру он почти забыл мучения пешего похода и заточение в Спидвелле. Из обзорных окон на носу «Дженни Ганивер» открывался такой вид, что дух захватывало. Облака в лучах рассвета были похожи на золотые горы, и даже боль от предательства Валентайна поблекла рядом с этим зрелищем. За завтраком, попивая с мисс Фанг горячий шоколад, он уже вовсю наслаждался жизнью.
Как только «Дженни Ганивер» отдалилась от Спидвелла на безопасное расстояние, летчица стала просто лучиться добротой и улыбками. Она задала курс дирижаблю и принялась устраивать Тома со всеми возможными удобствами: нашла для него теплую куртку с подкладкой из овечьей шерсти, соорудила ему постель в грузовом отсеке – небольшом помещении в верхней части оболочки, где лежала партия тюленьих шкур со Шпицбергена. Затем Анна Фанг отвела Эстер в медицинский отсек и обработала ее рану. После завтрака Том заглянул туда: Эстер крепко спала, укрытая белым одеялом.
– Я ей дала обезболивающее, – объяснила мисс Фанг. – Она проспит несколько часов, не нужно о ней беспокоиться.
Том рассматривал лицо спящей Эстер. Почему-то ему казалось, что, умытая, накормленная и выздоравливающая, она похорошеет, но, конечно, этого не случилась. Она была так же уродлива, как и всегда.
– Исковеркал он ее, ваш подлый мистер Валентайн, – сказала летчица, возвращаясь вместе с Томом к приборной доске и снова переводя дирижабль с автоматического на ручное управление.