Под стащил маску, и Кэтрин увидела, что он неожиданно хорош собой: огромные темные глаза и небольшой, идеальной формы рот. Кэтрин уставилась на него, чувствуя себя очень глупо. Он такой храбрый, старается помочь несчастному арестанту, а она его отвлекает какой-то ерундой.
– Вы – мисс Валентайн, да? – спросил он смущенно.
Собака пролез мимо него и стал обнюхивать пальцы больного.
Кэтрин кивнула:
– Я видела вас в Брюхе в тот день, когда мы съели Солтхук. Около мусорного желоба. Вы видели девушку, которая пыталась убить моего папу. Могли бы вы рассказать, что вспомните?
Ученик-инженер зачарованно рассматривал ее длинные темные волосы – они рассыпались по плечам, когда Кэтрин сняла шапку. Потом он быстро глянул на Ниммо:
– Я ничего не видел, мисс. То есть я услышал крики и побежал на помощь, но там была такая суматоха, дым и прочее… Я никого не видел.
– Точно? – взмолилась Кэтрин. – Это может оказаться очень важным!
Ученик Под отвел глаза и покачал головой:
– Простите…
Вдруг больной арестант пошевелился и громко вздохнул. Все обернулись к нему. Кэтрин не сразу поняла, что он умер.
– Видите? – самодовольно заметила девушка-подмастерье. – Я же говорила, что ему прямая дорога в отдел «К».
Ниммо потыкал мертвое тело носком сапога:
– Убрать его!
Кэтрин била дрожь. Хотелось заплакать, но слез не было. Если бы она могла хоть чем-нибудь помочь несчастным людям!
– Когда папа вернется, я ему все расскажу! – пообещала она. – И когда он узнает о том, что здесь творится…
Она жалела, что вообще пришла сюда.
Под снова сказал:
– Простите, мисс…
Кэтрин не знала, извиняется ли он за то, что не смог помочь, или просто жалеет ее, потому что ей пришлось столкнуться с правдой жизни Нижнего Лондона.
Ниммо начал терять терпение:
– Мисс Валентайн, вам пора, я настаиваю! Вам не положено здесь находиться. Если у вашего отца дело к нашему ученику, ему следовало прислать кого-нибудь из гильдии. И что он рассчитывал узнать от мальчишки?
– Я уже ухожу, – сказала Кэтрин и сделала то единственное, что еще могла сделать для умершего: бережно закрыла ему глаза.
– Простите, – прошептал ученик Под, когда она уходила.